Виктор Сапарин - Забытый Полдень

— И вот твой лайнер оказался среди этих новых десяти. Представляю, как ты был разочарован, когда выяснилось, что тебе не надо помогать машине! Такие же ощущения, вероятно, испытывал последний извозчик или последний шофёр. Твоя песенка спета, Игорёк!

— Я просто люблю летать.

— Кто же теперь не летает! И чем ощущения пилота отличаются от ощущений пассажиров? Хочешь настоящих ощущений — иди ко мне в напарники. Правда, летать уже не придётся. Для моей профессии это совершенно излишняя роскошь. Зато интересная работа. Имей в виду, что всех пилотов с будущего года всё равно с самолётов снимут. Даже испытания будут производиться автоматически — программным устройством.

Рыжее лицо Лёшки смеялось, веснушки расползлись, нос сиял. Он не считал нужным выводить веснушки или менять форму ушей — растопыренных, похожих на приставленные к голове ладони, — Лёшка считал, что вполне можно жить и таким, каким создала природа.

— У тебя, брат, ведь есть и другие профессии! Ты можешь выбирать. Ну, будешь летающим биологом в конце концов. Ведь твой заповедник и предназначен для осмотра с воздуха. Уверяю тебя, всё это не так трагично, как тебе кажется. Потом на Венере ещё летают по старинке. Попросись в экспедицию. Коробов набирает людей.

…В самом деле, что изменилось в мире? Ощущения, которые испытываешь, когда управляешь машиной? Этих ощущений даже прибавится, если Игорь пойдёт в наземные дежурные. Полёт? Чудеснее полёта на вибролёте без пульта управления ещё свет не видел.

Романтика? Да, но романтика есть в любом деле. И в том, что делает Лёшка, очень много романтики, хотя он её и не признаёт.

Игорь вышел на улицу и с помощью блока универсала подозвал к себе вибролёт. Подбежал старый, наивный, романтичный вибролёт с кнопками, натыканными на крохотном пульте. Игорю захотелось почесать у него за ушами, как он делал это с осликом Васькой, когда был мальчиком. Ослик Васька и лужа, в которой водились головастики, сыграли немалую роль в его увлечении биологией.

Милое детство! Милая кнопка, смешная и трогательная!

Игорь сел в кресло и положил пальцы на клавиши.

— Лети! — приказал он.

Кресло стояло неподвижно.

— Лети, — повторил он.

Кресло не шелохнулось.

Тогда он нажал на кнопку, мягкую и расшатанную, она легко осела — за спиной раскрылись крылья, и вибролёт полетел.

«Малые формы» научной фантастики — повести и рассказы — долгое время, к сожалению, не очень были распространены у нас. И если теперь короткие научно-фантастические рассказы всё чаще появляются на страницах печати, в том числе и нашего журнала, то в этом немалая заслуга и одного из зачинателей этого жанра В. Сапарина. Свои первые рассказы Виктор Степанович Сапарин опубликовал в журнале «Знание — сила» в 1946 году. Один из самых старых наших авторов, он давно и успешно работает в научной фантастике. Его перу принадлежат три сборника научно-фантастических и приключенческих рассказов, получивших признание у читателей.

В настоящее время В. Сапарин пишет научно-фантастический роман. Впрочем, и здесь он остаётся верным своему пристрастию: роман будет особого рода, в нём — несколько новелл, объединённых общим сюжетом, с общими героями. Отдельные новеллы из этого романа печатались в 1958–1959 годах в журналах «Знание — сила» и «Вокруг света». Научно-фантастический рассказ «Последнее испытание» принадлежит к этому же циклу.

Вначале он показался похожим на других практикантов, каких немало побывало в конструкторском бюро Гребнёва. Он был так же розовощёк, и голубые его глаза взирали на мир с тем же оттенком лёгкого снисхождения. Как и они, он очень уверенно судил обо всём на свете — об искусственном перемещении планет путём сооружения на них особых мощных двигателей, о пробуривании скважин до центра Земли и тому подобных вещах, которые, на его взгляд, не были осуществлены до сих пор просто потому, что некому было взяться по-настоящему за дело.

Он весьма критически оглядел оборудование бюро — с полсотни чертёжных роботов, походивших на фантастических длинношеих птиц с тонкими блестящими клювами, и безапелляционно объявил:

— В сущности, ужаснейший анахронизм.

Гребнёв и сам знал, что чертёжные роботы — не последнее слово техники. Станки, читающие чертежи и казавшиеся ещё недавно чудом техники, ныне выходят из употребления. Гораздо проще дать станку все исходные данные, а он уже сам сообразит, что и как надо изготовить.