Любовь Алферова - Хрустальная медуза [антология]

В кассе тщательно пересчитали двадцатипятирублевки, предложили лотерейные билеты ДОСААФ, но он отказался. Протягивая чек продавцу, заметил, что женщина в синем халате исчезла. “Ведьма!”-подумал он.

— Вы можете заказать машину. Оставьте адрес и мы привезем, — предложил продавец, усугубляя неестественность происходящего.

Трофимов согласился.

Выходя из магазина, он оглянулся. Русалка провожала его грустными глазами. Трофимову стало жаль себя, он ещеюлыпе ссутулился, тяжело вздохнул, глянул на часы и помчался к себе в управление.

Быстрый бег успокоил его, а уже входя в отдел, он почувствовал восторженное ощущение чуда.

Домой добирался не спеша, оттягивая свое появление.

Уже из прихожей услышал радостные крики сына, веселый плеск и сердитый голос Лиды, которая не встретила его как обычно.

Он медленно переобулся и прошел на кухню. Русалка вихрем кружилась в танце, резко останавливалась перед стеклом и прикладывала к нему ладони. Антон хлопал по ним своими и прыгал, визжа от восторга. Приглядевшись, Трофимов заметил, что на русалку надета верхняя часть купальника жены, и долго смеялся, чувствуя, как с него спадает тяжесть, копившаяся на самом дне души.

— Ну, как покупка? — спросил Трофимов.

— Ты лучше скажи, когда телевизор купишь? — вопросом на вопрос ответила Лида. — Аверчев за две недели достал, а ты не можешь!

— Я с Вячеславом Ивановичем договорился, у него связи. Обещал через знакомцев похлопотать, — пряча глаза, сказал Трофимов.

— А-а, — Лида повела спать упирающегося сына, который хотел еще поиграть с тетей-рыбой.

Трофимов пошел в спальню, включил телевизор и уставился на экран. Из детской Лида вернулась не скоро и сразу легла спать. Он выключил телевизор и тоже лег.

Включил малый свет, попытался читать и не смог, отложил книгу.

— Лид, а помнишь, как ты в хоре пела? С Валей Сидоркиной? “В этот вь-ю-южный, неласковый ве-еечер,”- неуверенным тенорком воспроизвел он.

Помолчали.

— Ты стала другая.

— Конечно, в кино не ходим, в театр тоже! Забыла, где все это находится…

— Восемь лет назад у нас росли отличные кактусы, — будто и не слыша Лиду, продолжал Трофимов. Помнишь? Мне иногда ужасно хочется пирожков. С капустой. И еще я хочу, чтобы ты связала мне пуловер. Синий такой, толстый.

— Если бы я сидела дома и не работала…

— Что же делать, если я инженер. Даже не главный. И мне нравится моя работа.

Лида укоризненно хмыкнула:

— Я устаю не меньше тебя! — и повернулась к нему спиной.

Он посмотрел на такую далекую сейчас жену, повздыхал, натянул пижаму и вышел на кухню.

Русалка накручивала на пальчик листик валиснерии, чешуя переливалась таинственным многоцветьем, медленно и плавно шевелились в воде волосы.

— А ведь она и вправду другая была! — неожиданно для себя сказал Трофимов.

Русалка прислонилась к стеклу, как пассажир на задней площадке “Икаруса”, села на хвост и приготовилась слушать.

— Мы на третьем курсе познакомились, — ободренный вниманием, продолжал Трофимов, — только Лида с параллельного потока. Знаешь, как бывает? Первый курс — сплошные страхи: “выгонят-не выгонят”, второй по инерции проскочил, а на третьем задумался — куда же я попал? Понял, что не туда. Ну, думаю, отслужу в армии, потом решу… Случайно совсем зашел в институтский клуб… была спевка факультетского хора. Сел в углу послушать… Лида и еще одна девушка — пели. Вот была минута… Тут… понимаешь… мир увидел… в цвете! — Он помолчал, потом продолжал: — Конечно, и я виноват! Но в том ли дело, кто больше, кто меньше! Чего виноватых искать!

Трофимов рассказывал, вспоминая, задумывался, снова говорил и неожиданно спохватился: — Ты ведь голодная!

Открыл холодильник, долго изучал содержимое, прикидывая, чем бы угостить, пока не нашел початую банку шпрот. Двумя пальцами взял шпротину, стряхнул с нее холодное, тягучее масло и бросил в аквариум. Русалка, красиво изогнувшись, поднырнула под нее, вскинула хвостом, отчего рыбка, как живая, описала дугу и будто сама вплыла в миниатюрный ротик.

— Ишь ты, ловко! — подивился Трофимов.

Он кидал шпроты, русалка забавлялась ими, вода в аквариуме волновалась и по ее поверхности шли маслянистые пятна. Потом русалка высунула голову из воды и, прикрыв глаза, негромко запела. Голос был чистый, неясный и нес успокоение. Трофимов долго стоял у аквариума в приятном оцепенении, пока не почувствовал, что за ним наблюдают. Он оглянулся.

В бигуди, словно инопланетянин в шлемофоне, на пороге стояла Лида и плакала.