Елена Сола - Остров Веры

— Что это?

— Этот препарат абсолютно безопасен. Мы называем его drug of happiness или по-русски «таблетки счастья». В пузырьке две штуки DH.

— Но, позвольте, как я заставлю Антона это съесть? Нет, мы так не договаривались…

Кипер посмотрел на Осинцева в надежде на поддержку. Профессор отвел взгляд в сторону, словно разговор его не касается.

— Это бунт? Если вы отказываетесь сотрудничать, вот бог — а вот порог, — сказал Белич, по обыкновению выделив интонацией последнюю фразу и гипнотизируя черными глазами собеседника. — Мы будем считать наш договор расторгнутым по вашей вине со всеми вытекающими.

— Нет, нет, Майкл, вы не так поняли. Я, разумеется, сделаю все, что смогу, — быстро ответил Кипер, мгновенно оценив обстановку. — Я просто высказал свои сомнения вслух. А вдруг Антон категорически откажется от этих ваших DH?

— Франц! Я имею с вами дело, потому что считаю вас неглупым человеком. Подумайте. Что нужно сделать, чтобы человек захотел таблетку счастья? Нужно сделать человека несчастным.

— Я понял, Майкл. Я постараюсь. Я все сделаю.

— Вот и договорились. Значит, план такой. Вы сейчас идете к Антону и даете ему DH. Затем возвращаетесь сюда, и через час после того, как Соколов примет DH, мы вместе пройдем к нему в номер, и я в вашем присутствии поговорю с ним.

— Вы хотите устроить ему допрос? Но зачем тогда мое присутствие? — запротестовал Кипер.

Профессор Осинцев сидел, по-прежнему отстраненно наблюдая за происходящим, словно его это совершенно не касалось. Трудно было понять, что он думает о коварном плане Белича, но определенно он не желал быть каким-либо образом причастным к подобным поручениям.

— Мне непонятна ваша паника, — заявил Майкл, — я же сказал, я хочу просто побеседовать с претендентом. Только побеседовать! Никаких допросов.

В комнате на несколько секунд повисла гнетущая пауза. Франц Адамович чувствовал, что ничем хорошим вся эта затея не кончится. Он хотел как можно меньше привлекать к себе внимание, но передвижения по гостинице, наполненной видеокамерами, в компании Белича могли обратить на себя внимание охраны. И потом этот препарат! Неизвестно, как он подействует на Антона. В общем, все, что происходило с ним в данный момент, вызывало в нем естественное отторжение. И то, что у него совершенно не было никаких путей к отступлению, в сложившейся ситуации заставляло его нервничать.

— А что потом? — спросил он.

— Потом все будет, как мы и договаривались ранее. Антон подписывает все необходимые бумаги и контракт, вы с профессором Осинцевым получаете пятьдесят процентов гонорара, и мы с Антоном улетаем в Нью-Йорк. По прибытии на место я перечисляю на ваши счета оставшуюся сумму.

— Я понимаю, я понимаю, но эта внезапная перемена в наших договоренностях… — не унимался Кипер.

— Да что вы, Франц, перестаньте причитать. Разве я когда-нибудь вас обманывал? — сказал Белич и ободряюще посмотрел на поникшего компаньона.

Кипер, внутренне приняв неизбежное, аккуратно двумя пальцами взял пузырек со стола, опустил его в карман пиджака и, пытаясь придать своему голосу бодрости, произнес:

— Ну, я пошел?

Антона и Веру Франц Адамович нашел в ресторане первого этажа. Он присел к ним за столик.

— Приятного аппетита.

— Спасибо. Мы уже пообедали, ждем счет, — улыбнувшись, ответила Вера.

— Вот и замечательно. Я принес вам электронные ключи от ваших номеров, — сказал Кипер и выложил на стол две пластиковые карточки. — Антон, мне очень срочно нужно с тобой поговорить наедине.

— Я могу пойти в номер, — сказала Вера, взяла один из ключей, грациозно поднялась, чем привлекла внимание нескольких посетителей, и под их оценивающими взглядами медленно удалилась.

Кипер сел на ее место.

— Ну что, как чувствуешь себя после выступления? Устал? — начал он издалека.

— Наоборот, я словно получил заряд бодрости.

— Как побеседовали с профессором Осинцевым?

— Интересный дядька, агитировал меня уехать работать за границу.

— И что ты на это ответил?

— Вы же знаете мое мнение на этот счет. Сказал, что на данный момент не готов уехать из России.

— Антон, — голос Франца Адамовича вдруг сделался глухим, и он положил свою руку поверх руки Антона, — я хотел тебе сообщить неприятную новость, только не знаю, как сказать, чтобы ты не сильно расстраивался.

— Говорите, как есть.

— Твой проект закрыт.

Эта фраза, прозвучавшая обыденно, произвела на Антона ошеломляющее впечатление. Он на несколько мгновений замер, а потом недоверчиво произнес: