Николай Горнов: Мастер по ремонту крокодилов

– Вечер добрый, Юрий Иваныч!

Я вздрогнул и поднял взгляд от пола. В рот компот!

Валера. Собственной персоной. Стоит на лестничной клетке третьего этажа и вальяжно курит сигарету, опираясь на костыль. Наверное, меня бы меньше удивила встреча с Генеральным секретарём ООН. Челюсть непроизвольно отвисла, а подходящая фраза булькнула в горле и там же скончалась.

– Курнуть вышел; Зойка не любит, когда дымом пахнет, – радостно сообщил он. – А друзья у вас, смотрю, серьёзные. Вчера вот тоже…

Валера не успел договорить. Зуб небрежно подтянул его за шиворот и прошипел:

– Ты, падла, быстро домой, пока вторую ногу не сломал!

Повторять не пришлось. Валера мгновенно юркнул в узкую щель. Раньше с ним такого не случалось.

– Открывай. – Зуб двинул массивным подбородком в сторону внушительной сейфовой двери.

– Чем? – растерялся я.

– Да хоть чем. Хоть ключами, хоть пальцем. Лично мне – по барабану.

– У меня нет ключей. Это не моя квартира.

– Уже слышали, – потерял терпение Зуб. Он залез ко мне в карман, вытащил тяжелую связку и кинул Хвиче. – Дом не твой, квартира не твоя, сосед не твой. Мне лично плевать. Я хочу получить свои «бабки», и я их получу!

Дверь не сопротивлялась. Лязгнув ригельным замком, она плавно отъехала в сторону… Вид квартиры больше всего напоминал развалины города Херсонеса. Здесь тоже когда-то жили люди, и не очень давно – культурный слой кое-где проглядывал. Видимо, у хозяина случился острый приступ ремонтного зуда. Он тщательно подготовился, вывез вещи, до основания сокрушил все внутренние перегородки и окончательно надорвался. Судя по всему, много месяцев этот лунный пейзаж, присыпанный известковой пылью, оставался неосквернённым человеческой деятельностью. А как завершающий штрих – ржавый нотный пюпитр и сиротский табурет прямо посреди комнаты. В общем, картина маслом…

– Приглашай гостей, хозяин!

Зуб легким тычком придал мне ускорение и вошел следом. Панасоник подпер дверь, лениво перекатывая во рту жвачку. Гоча и Хвича зашуршали по углам, разбрасывая ногами кучки строительного мусора, пожелтевшие газеты и пыльные тряпки. Зуб терпеливо ждал, глядя в мою сторону. Я присел на краешек табурета и с тоской смотрел на лоскуты обоев, печально свисающие со стен. Я уже исчерпал свой резерв недоумения на месяц вперед.

Наконец, Гоча удовлетворенно хрюкнул:

– Зуб, кажись есть!

Из газовой плиты он торжественно достал кейс, тускло блеснувший металлом. Громко щелкнули замки. Я не оглянулся. Пусть делают, что хотят…

– Аллах акбар, – удовлетворенно сказал Зуб. – Все «грины» на месте. Тебе повезло, мусульманин. Двести тонн здесь мои. Еще двести я беру за беспокойство. Ехали далеко. Поиздержались. Жадный у вас народ. Пока тебя нашли, пришлось козлам капусты накрошить…

– Зуб, кончать его надо, – процедил Панасоник, сплюнув на пол.

Гоча и Хвича переглянулись.

– Не люблю я это дело, – прищурился Зуб, задумчиво разглядывая потолок. – Оставим грязную работу Китайцу. Он поймет, что мусульманин его развести решил. Слушать не станет, – сразу распустит на лапшу. Видишь, как притих. Он Китайца боится. А если кончим, тогда Китаец нам на хвост сядет. Верно, братан?

Не знаю… – Я равнодушно пожал плечами. Среди моих знакомых действительно был один паренек по кличке Китаец, но напугать он мог только бродячего кота.

– Может тебе «гринов» жалко стало, так ты предъяви. Аргументируй. Оставим немного на развод и похороны.

– Спасибо, обойдусь!

Они заржали, пихая друг друга локтями.

– Правильно, с «бабками» нужно легко расставаться, – ёрничал Зуб. – Гоча, уходим. Можешь поцеловать кореша на прощанье. Только аккуратно, не перестарайся.

– Я ласково, – хищно улыбнулся Гоча, поглаживая кулак.

Перед глазами мелькнула тень. Ярко вспыхнула электрическая дуга, и я почувствовал, как лечу куда-то вместе с табуретом…

Очнулся, когда стукнула дверь. С кряхтением поднялся. Потрогал разбитые губы… Терпимо. Можно сказать: легко отделался…

Взрыв прогремел так сильно, что я инстинктивно опять упал на пол и закрыл голову руками. Стёкла зазвенели, но выдержали. Темноту двора озарило пламя пожара. Пронзительно заверещала женщина…

Я осторожно выглянул. Бушующий факел пожирал развороченный «Land Cruiser». Языки пламени кружились в ритуальном танце и отражались в тёмных окнах дома напротив. Зловонное дыхание смерти доносилось даже сюда. Она собрала обильный урожай.

Что за черт!? Я почувствовал одновременно и облегчение и жалость. Всё же люди, хоть и сволочи редкостные. Кстати, с большой долей вероятности я тоже мог сейчас обугливаться в братской могиле. От запоздалого испуга бросило в жар. В горле запершило. Когда волнуюсь, почему-то всегда не хватает воздуха…