Йен Макдональд - Дорога запустения [= Дорога отчаяния] [litres]

– О чем вы, глупый вы человек? – пожурила его Эва Манделья.

– О времени и парадоксах, о том, как появляются реальность и история. Знаешь, сколько прошло времени с тех пор, как я той ночью вошел во время? – Он вытянул длинный палец. – Вот сколько. Один год. Для меня. Для тебя… Эва, я ведь и не знаю! Все так изменилось. Этот год я странствовал вверх и вниз по временным потокам, вверх и вниз, вперед и назад. – Д-р Алимантандо смотрел, как пальцы Эвы Мандельи соединяют нити, крутят, вертят, кривят, плетут. – Путешествия во времени – как твое тканье, – сказал он. – Нет какой-то одной нити, бегущей из прошлого в будущее, есть много-много нитей, и они, как в твоих кручениях и верчениях, переплетаются и перемешиваются, образуя ткань времени. И я видел эту ткань, и прикинул ее ширину, и я видел столько всего, столько странного и чудесного, что если начать рассказывать, стоять мне здесь до самой ночи.

Но он рассказывал и стоял до самой ночи. Когда он завершил хронику своих приключений в мертвых миллиарды лет пластиковых лесах, где зарисовывал в блокноты вычурную полимерную флору и фауну, и своих экскурсий по будущим достижениям человечества, колоссальным подвигам науки, в сравнении с которыми, уяснил он, бриллиант в короне этой эпохи, хомоформирование мира, тривиально и ничтожно; когда он поведал о своих путешествиях по планетарным джунглям среди буйно цветущих деревьев, где искал людей, которые перестали быть людьми, самовидоизменились настолько, что выглядели как смешение мясистых красных органов: клубнеобразные, обитающие на деревьях создания с твердыми раковинами и хватательными щупальцами забрасывали свои трансформирующие реальность сознания в бездны Мультивселенной, чтобы общаться с главенствующими там возвышенными волями, проницавшими измерения; когда он рассказал все это, и как он видел солнце, покрывающееся коркой льда, и ходил по теплыми от лавы камнями едва родившейся земли, а вокруг сверкали молнии Творения; и как он видел св. Екатерину, сажающую Древо Мирового Начала в голых красных скалах Хриса, и забрался на вершину Олимпики, высочайшей из гор, чтобы увидеть небо, лазерно-лиловое от сияющих лучей партаксов, ибо в первый же день 222-й Десятилетки РОТЭХ сражался с потусторонними пришельцами, известными как Поднебесные, и тем же утром, этим же утром, д-р Алимантандо пил глотками мятный чай на ледниковой шапке планеты, а горизонт наполняло обрюзглое, агонизирующее солнце, а вокруг палатки под ледяным покровом ползали странные геометрические фигуры, которые, заключил он, и были останками человечества в эру конца всего и вся; когда он рассказал все это, тени под зонтичным деревом удлинились, и воздух обрел толику вечерней свежести, и стало посверкивать наверху лунное кольцо, и Эва Манделья вплела д-ра Алимантандо и все его истории чудес и ужасов в гобелен разноцветным узлом из лесной зелени, и боевой лиловости, и болезненной красноты, и ледяной синевы, сквозь которые бежала серая нить путешественника во времени.

– Но, – сказал д-р Алимантандо, – за все свои скитания по эпохам мира нигде не нашел я эры зеленых существ. Однако вся история испещрена их следами. – Он вгляделся в серебряный браслет лунного кольца. – Даже это место. Это место, я думаю, более прочих. Зеленое существо привело меня сюда, чтобы я основал Дорогу Запустения.

– Глупый вы человек, – сказала Эва Манделья. – Все знают, что Дорога Запустения основана по хартии РОТЭХа.

– Есть история и есть история, – сказал д-р Алимантандо. – Освободившись от оков времени, я видел отблески стольких историй, параллельных этой, что уже не понимаю, что такое правда и реальность. Дорога Запустения начиналась по-иному и по-иному заканчивалась.

Д-р Алимантандо в первый раз увидел, над чем работает Эва Манделья.

– Что это? – воскликнул он с изумлением, которого не достоин ни один гобелен.

Эву Манделью, что медленно и спокойно дрейфовала обратно в сторону пустыни призраков, крик гостя перепугал и выбросил в настоящее.

– Моя история, – сказала она. – История Дороги Запустения. В основу вплетено все, что произошло. Даже вы. Видите? История подобна переплетению; каждый персонаж – нить, что движется поперек утка событий. Видите?

Д-р Алимантандо расстегнул длинную куртку-пустынку и вытащил на свет какой-то рулон. Развернул его перед Эвой Мандельей. Та вгляделась в посеребренные лунным кольцом сумерки.

– Это мой гобелен. Откуда у вас мой гобелен?