Артур Дойль - Затерянный мир; Отравленный пояс; Рассказы о профессоре Челленджере; Туманная земля

— И я тоже.

— А ты слыхал о нем что-нибудь с тех пор?

— Лишь однажды. Как-то воскресным утром я забрел в Гайд-парк, и там, перед небольшой группкой слушателей, выступал он. Я тихо подошел и прислушался. Он говорил все те же жуткие слова.

— А как восприняли его окружающие? Они не рассмеялись?

— Но ты же сама слышала, что он говорит. Разве тебе хотелось смеяться?

— Да нет, конечно. Но ведь не станешь же ты воспринимать все серьезно, правда, Тед? Посмотри, на какой твердой почве стоит старушка Англия! Или взгляни на наш величественный отель, на людей, живущих здесь, на эти нудные утренние газеты, да на весь уклад жизни цивилизованной нации. Неужели ты и вправду веришь, будто что-то это все может уничтожить?

— Кто знает. Миромар ведь не единственный, кто так говорит.

— Что ж, выходит, по его мнению, грянет конец света?

— Нет-нет, это будет возрождение мира, мира истинного, такого, каким его замыслил Господь.

— Тогда это величайшее предсказание! Но чем провинился мир, если все-таки должен свершиться столь страшный суд?

— Причиной всему грубый материализм, косность церковных обрядов, пренебрежение духовными помыслами, отрицание существования невидимого мира, осмеяние, которому подвергается это новое откровение, — так считает он.

— Но ведь раньше мир был еще хуже.

— Но тогда не было нынешних достижений — ни образования, ни науки, ни того, что мы называем цивилизацией, которые, казалось бы, должны вести к новой духовности. К сожалению, все это обратилось во зло. Появились аэропланы, но с их помощью бомбят города. Мы учимся создавать подводные лодки и губим моряков. Мы познаем мир химических веществ, превращая их во взрывчатку и ядовитые газы. И дела становятся хуже день ото дня. Сейчас нет такой страны, где втайне не обдумывали бы, как испортить жизнь всем остальным. Разве для этого Бог создал нашу планету, и допустит ли Он, чтобы мир шел по такому пути?

— Это кто говорит: ты или Миромар?

— Как тебе сказать? Я и сам размышлял над этим и пришел к тем же выводам, что и он. Однажды я прочитал записанное Чарльзом Мейсоном послание: «Самое опасное для человека или даже для целого народа, — это когда интеллект развит сильнее духовности». Как будто специально сказано о сегодняшнем дне!

— А как все произойдет?

— Тут я могу сослаться только на Миромара. Он говорит, что придет конец смутам и войнам, голоду и чуме, землетрясениям, потопам и наводнениям, и воцарятся несказанные гармония и покой.

Огромные пунцовые полосы опоясали небо. На западе пылал огненно-красный закат, постепенно переходящий в тусклое красноватое сияние. Энид вздрогнула, взглянув туда.

— Мы знаем только одно, — вновь нарушил молчание Мелоун. — Две любящие души вместе проходят через все сферы. Так стоит ли нам бояться смерти или тех испытаний, что уготовит нам жизнь?

Она улыбнулась и вложила в его руку свою ладонь.

— А ведь верно, — сказала она.

Под сомнением (лат.).

Ни шагу назад! (лат.).

Ныне отпущаеши! (лат.).

Молниеносная чума, мор (франц.).

Здесь «заранее» (лат.).

Улица, на которой помещается много лондонских издательств.

Цепь прудов в Лондоне, в Гайд-парке.

Часы на башне здания парламента.

Раггер — разговорное название регби (прим. перев.).

Мадейра — река в Южной Америке, приток Амазонки.

Игра слов: peerless (англ.) — бесподобный, несравненный; Peerless — имя героя.

Ч.К.О., Д.М., Д.Н. — член Королевского общества, доктор медицины, доктор наук.

К е р л и н г — шотландская игра, участники которой соревнуются в катании по льду гладко отшлифованных круглых камней, снабженных ручками.

«Высокая» церковь — разновидность англиканской церкви, богослужение в ней наиболее близко к католицизму; «низкая» — склоняется к пуританизму и пиетизму.

Дом для умалишенных в Лондоне.

Глас народа (лат.).

Господи (лат.).

Грешные (лат.).

Народ хочет быть обманутым (лат.).

К о р о л е в с к и й а д в о к а т — высшее адвокатское звание; такой адвокат выступает на процессе раньше других адвокатов.

Одиозная личность (фр.).