Артур Дойль - Затерянный мир; Отравленный пояс; Рассказы о профессоре Челленджере; Туманная земля

— Привет, дружище! — радостно приветствовал он журналиста. — Надеялся, что вы заглянете в мою старую берлогу. Я и сам наведался в редакцию. Проходите! Проходите! Разрешите представить вам его преподобие Чарльза Мейсона.

Длинный и худой как жердь священник, сидевший скрючившись в плетеном кресле, медленно распрямился и протянул вошедшему журналисту костлявую руку. На Мелоуна взглянули серьезные и добрые серые глаза, и тут же священник широко улыбнулся, обнажив крепкие зубы. Лицо его было усталым и измученным — типичное лицо духобора — и при этом доброжелательным и приветливым. Мелоун кое-что слышал об этом англиканском священнике, который оставил свой образцовый приход и построенную своими руками церковь, чтобы свободно исповедовать христианское учение в свете нового спиритуалистического знания.

— От спиритуалистов, как вижу, никуда не денешься! — воскликнул журналист.

— И не надо, мистер Мелоун, — усмехнулся худой священник. — Пока мир не усвоит новое знание, ниспосланное ему Богом, люди должны внимательно следить за нами. От этого знания не уйти. Слишком уж оно велико. Стоит только собраться где-нибудь в нашем большом городе нескольким мужчинам и женщинам, как тут же завязывается разговор о спиритизме. А пресса обходит этот вопрос молчанием.

— Вы не можете адресовать свой упрек «Дейли га-зетт», — сказал Мелоун. — Может быть, вы даже читали мои статьи.

— Читал. Они, конечно, лучше обычного вздора, который лондонские газеты публикуют сенсации ради — когда, наконец, решаются нарушить молчаливое табу. Но если вы являетесь читателем «Таймс», у вас есть шанс никогда не узнать, что существует такое жизненно важное движение. Насколько я помню, эта газета лишь однажды удостоила нас вниманием, объявив в редакционной статье, что поверит в спиритизм при одном условии: мы должны указать наибольшее число призеров на скачках.

— Неплохо придумано, — одобрил лорд Рокстон. — Сам бы такое предложил. А что?

Лицо священника посерьезнело, и он печально покачал головой.

— Ваша реплика возвращает меня к цели моего визита. Дело в том, — обратился он к Мелоуну, — что я осмелился нанести визит лорду Рокстону в связи с его объявлением. Если он полон добрых намерений, то честь ему и хвала, он принесет много пользы, но если лорд Рокстон просто решил развлечься, выслеживая чью-нибудь неприкаянную душу, как охотник выслеживает белого носорога с острова Лидо, то он играет с огнем.

— Послушайте, святой отец, я играю с огнем всю жизнь, мне это не в диковинку. И вот еще что: я равнодушен к религиозной стороне спиритизма. Тут мои скромные претензии вполне удовлетворяет англиканская церковь, в которой я воспитан. Но если он может внести в мою жизнь риск и опасность, тут я весь ваш. Вот так!

Священник по-доброму улыбнулся своей белозубой улыбкой.

— Он неисправим, — сказал он, обращаясь к Мелоуну. — Все же желаю вам, лорд, получше разобраться в предмете. — И священник поднялся, собираясь уходить.

— Подождите немного, святой отец, — остановил его лорд Рокстон. — Исследуя впервые опасное место, я всегда беру с собой в подмогу надежного человека из местных. Думаю, на этой новой для меня территории вы — самый надежный. Пойдемте со мной?

— Куда?

— Садитесь, я сейчас все объясню. — Лорд Рокстон порылся в груде писем на столе. — Отменнейшие привидения, — сказал он. — С первой же почтой более двадцати предложений. Но одно письмо побивает все остальные. Прочтите сами. Заброшенный дом, мужчина, доведенный до сумасшествия, жильцы, запирающиеся по ночам, страшный призрак. Все, что надо!

Священник читал письмо, насупившись.

— Дело плохо, — сказал он наконец.

— А с вашей помощью? Может, разберемся с этим дельцем?

Мейсон извлек свой ежедневник:

— В среду у меня богослужение для ветеранов войны, а вечером — лекция.

— Можно отправиться сегодня же.

— Путь долгий.

— До Дорсетшира не более трех часов езды.

— Что вы собираетесь предпринять?

— Для начала провести ночь в этом доме.

— Что ж, я поеду с вами. Возможно, там мучается чья-то душа. Постараться помочь ей — мой долг.

— Надеюсь, для меня там тоже отыщется местечко? — спросил Мэлоун.

— Конечно, юный друг! Уверен, что старый рыжеголовый дятел из редакции послал вас сюда именно за сенсацией? Угадал? Ну что ж, вам представляется возможность описать не какую-то дребедень, а настоящее приключение! Поезд отходит в восемь вечера от вокзала Виктории. Встретимся прямо там. У меня еще будет время заскочить к старине Челленджеру и пожать ему руку.