Артур Дойль - Затерянный мир; Отравленный пояс; Рассказы о профессоре Челленджере; Туманная земля

А тот вновь увидел перед собою маленькую, приземистую фигурку, вспомнив, как радостно, заслышав его голос, простерла она к нему из темноты руки.

Оставим на время наших героев, с которыми мы совершили увлекательное путешествие в зыбкий, но бесконечно важный для человечества мир иного опыта и иной мысли, и перейдем теперь от исследователей к исследуемым. Войдем в дом Линдена и всмотримся в жизнь профессионального медиума со всеми ее светлыми и темными сторонами.

Чтобы попасть к нему, пройдем по шумной Тоттенхем-Корт-роуд, где разместились крупные мебельные магазины, и свернем на тихую, ведущую к Британскому музею улочку, сплошь застроенную однообразными, унылыми домами. Улица эта именуется Тулмис-стрит, а дом под номером сорок именно тот, который нам нужен. Он ничем не выделяется из остальных — такой же серый и невыразительный. Поднимемся по ступеням к потемневшей от времени двери, откуда через окошечко робкий посетитель может увидеть лежащую в передней на маленьком круглом столике огромную Библию в позолоченном переплете и взбодриться духом.

Откроем безотказным ключом воображения запертую дверь и, пройдя через сумрачный холл, поднимемся наверх по узкой лестнице. Хотя почти десять часов утра, мы найдем знаменитого чудесника еще в спальне. Не надо забывать, что вчера вечером он провел трудный сеанс — для восстановления сил требуется время.

Когда мы так бесцеремонно растворили дверь в спальню, медиум сидел в постели, облокотившись на подушки, на коленях — поднос с завтраком. Если бы его сейчас увидели те люди, что молились вместе с ним в спиритуалистических церквях или благоговейно внимали ему на сеансах, где он демонстрировал величайшие способности духа, то они, вероятно, не смогли бы сдержать улыбки. При тусклом утреннем свете лицо его казалось болезненно бледным, а кудрявые волосы нелепой копной вздымались над высоким, говорящем об остром уме, лбом. Распахнутый ворот ночной рубашки открывал массивную бычью шею, а широкие грудь и плечи свидетельствовали о недюжинной силе. Он жадно поглощал завтрак, одновременно беседуя со своей черноглазой живой женушкой, присевшей на край постели.

— Так ты считаешь, Мери, что все прошло неплохо?

— Сносно, Том. Там были двое, они всюду совали носы, вынюхивали и выпытывали. Называют себя учеными. Боюсь, что в присутствии таких пройдох даже у библейских патриархов опустились бы руки. Какой уж тут союз сердец, о котором говорится в Библии.

— Ты абсолютно права! — в сердцах воскликнул Лин-ден. — Герцогиня была довольна?

— Думаю, очень. И Аткинсон, хирург, тоже. Был еще новый гость, журналист Мелоун. Лорду и леди Монтнуар, а также сэру Джеймсу Смиту и мистеру Мейли явились их близкие.

— Не удалась часть вечера, посвященная ясновидению. В голову все время лезли их глупые мысли, вроде: «Это наверняка мой дядя Сэм». Очень мешает.

— А они-то думали, что помогают. Таких людей много. Других сбивают с толку, а себя только обманывают.

— А вот в транс я вошел легко, и рад, что материализация удалась. Но сил потерял много. Сегодня утром я как выжатый лимон.

— Да, тебе прилично досталось. Пожалуй, надо поехать в Маргит отдохнуть.

— Может на Пасху удастся выкроить недельку. Хотелось бы. Чтение мыслей и ясновидение еще куда ни шло. А вот материализация меня очень изматывает. Но я еще не так плох, как Хэллоуз. Тот, говорят, после сеансов не может перевести дух и валится замертво на пол.

— Говорят, — с горечью подтвердила жена. — Его каждый раз отпаивают виски. Он уже не может обойтись без алкоголя, и скоро у нас будет еще один медиум-пьяница. Все наперед известно. Остерегайся этого, Том!

— При нашей профессии нельзя употреблять крепкие напитки и лучше быть вегетарианцем. Но призывать к этому я не могу, потому что сам объедаюсь яйцами и беконом. Господи, Мери! Уже больше десяти, а я жду утром нескольких клиентов. Надо немного подработать.

— Деньги прямо тают, Том.

— К чему нам лишние деньги? На жизнь есть — и хватит. Сядем на мель — о нас позаботятся.

— Потерявшие силу медиумы никому не нужны. О них быстро забывают.

— Забывают богачи, а не настоящие спиритуалисты, — пылко возразил Том Линден. — Стыдно вспомнить, как некая леди или некая графиня, изливавшаяся в благодарностях медиуму, даровавшему покой их душам, затем преспокойно давали ему умирать в канаве или гнить заживо в доме престарелых. Взять хотя бы бедного старину Твиди или несчастного Сомса — жили на нищенскую пенсию, а газеты только и знают, что трезвонят на весь свет, что медиумы купаются в роскоши. Да любой фокусник со своими нелепыми трюками живет лучше нас!