Кэтрин Валенте - Сияние

Досье: 14 декабря 1961 г.

— Мистер Сент-Джон, меня зовут Цитера Брасс, — сказала дама, о которой идёт речь, пожимая мою руку на манер рекламного агента, пока «тэлбот» ехал себе спокойненько, как и полагается ехать через особенно неприятную толпу отбойщиков, направляясь в бурлящее от денежных потоков сердце делового квартала Те-Деума.

Она позволила мне поесть. Она позволила мне выпить. Рассказывая об этом, я чувствую примерно то же самое, что чувствовал бы, рассказывая о первоклассном перетрахе. Это личное, извращенец, иди-ка прогуляйся. Что я делаю со своим пищеводом, касается только меня. Я пробубнил своё имя в ответ Цитере Брасс. Я не стремлюсь его произносить слишком уж часто. Это имя почти что не моё. Оно мне не впору, как пальто с чужого плеча. Слишком просторное имя для парня вроде меня. Слишком известное, слишком замысловатое, слишком велик шанс, что кто-то окинет меня взглядом с головы до ног и извергнет то, чего я страшусь: «А, тот самый!» Но мисс Брасс уже знала, кто я такой. Она бы меня не сцапала, не будь я тем, кто я есть, так что мы с нею могли просто сидеть рядом, и каждый был в курсе относительно того, что мы знали. Только вот у неё было преимущество: я-то ничегошеньки о ней не знал. Ненавижу такое. Это противно моей природе. Я коллекционирую сведения.

— Американка? — спросил я и глотнул ещё её бурбона.

Она кивнула; едва шевельнула подбородком, но это всё же был кивок.

— Сенека.

Ну да. Точно. Я-то думал про сиу, но, чёрт возьми, американцы для меня все одинаковые.

— Я бывал в Нации в детстве. Прошёлся с экскурсией по залам и землям Лиги. Поздоровался за руку с парочкой судей. Мне там больше понравилось, чем в Штатах.

— М-м-м-м, — ответила моя длинноногая дама, не сводя глаз с какого-то малого в маске в виде рыбьей морды, прыгающего рядом с лимузином, словно особенно неуместный восклицательный знак.

— Сам-то я вообще никто. Даже не знаю, на каком шарике родился. Провёл какое-то время на Венере, ясное дело. Надолго застрял на Луне, и это был унылый период, как целый год Великого Поста. Ну и побывать успел практически везде. Если сосчитать все орбиты, где я повесил шляпу на гвоздь, то я был подданным четырёх разных Корон; гражданином Китая, Франции и Аргентины; и невольником на Ио — думаю, в строгом смысле слова это сделало меня итальянцем, — но всего на месяц.

Поглядите-ка на меня. Собиратель сведений, изливаю свою никчёмную биографию даме лишь по той причине, что её милые бронзовые коленки выглядели предзнаменованием второго пришествия. Мне не надо было ничего говорить. Я мог бы наслаждаться «тэлботом», тишиной и выпивкой. У Цитеры Брасс где-то лежала папка, в которой было записано всё. Она была из тех бабёнок, чья работа — раскладывать всё по папкам. Хранить секреты, разложенные рядком, от зарплаты до зарплаты. И всё же я, устроившись на кожаном сиденье цвета цыплячьего жира, пытался ей понравиться.

— Послушайте, — проговорил я. Маслянистый привкус дармовой выпивки заставил шестерёнки в моей голове вращаться более плавно. — Знаю, речь о больших деньгах, а я на мели. Но мне не нужна эта работа. У меня больше нет силы воли на путешествия, и мне попросту плевать на всё, что вам небезразлично. Я не хочу ничего знать. Я не любопытен. Вы-то думали, всё наоборот, да? Но я не такой. Я хороший. Мы по этому поводу с Господом моим Богом во всём разобрались. Честно говоря, мне вообще не хочется работать, когда этого можно избежать. Я сюда приехал, чтобы дотянуть до конца. Просто шлёпнуться в снег и прожить один долгий год. Этого должно хватить. На этом снежном шарике один естественный год длится восемьдесят четыре земных года. Может, меня хватит до весны. Может, лето помашет мне ручкой издалека. Лето на Уране. Наверное, это круто. Но, скорее всего, нет. Я не расстроюсь, если карты лягут не так. Послушайте… — Я схватил её за руку и внезапно запаниковал. Не знаю, почему так вышло. Она посмотрела на мою лапищу так, словно я был йети с триппером. — Послушайте, ну пусть пройдёт шестьдесят лет или пятьдесят, или, учитывая мои привычки, двадцать, но с точки зрения Урана, который мыслит крупным планом, мне осталось жить меньше года. И это просто прекрасно, Цит. Я этому чрезвычайно рад. И этой радостью дорожу. Не хочу её испортить, бегая туда-сюда из-за каких-то целей, амбиций или планов, которые превосходят мои ближайшие пятнадцать раундов со сном. Не отнимайте у меня этот год, мисс Брасс. Он принадлежит мне одному.