Вера Огнева - Меня зовут I-45

Ответить Луций не успел; Руфин свернул видеоконференцию, и экран потемнел.

Луций откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди.

Вот, значит, как. Интересно. Руфин даже не спросил, что I-45 сделала, в чем состояла причина расследования.

Потому что он знал эту причину.

Думал, что знал.

Луций подозревал нечто подобное, уродов хватало. И, если честно, он сам бы оторвал Руфину прибор. Оскопил без обезболивающего и жгутов, без оглядки на военные заслуги и инвалидность. Но в данном случае ему равно не нравились ни насильник, ни жертва.

И Руфин вряд ли мог помочь в текущем деле. Разобраться с ним можно было позже, но обязательно. Закон Римской империи был един для всех.

Закон остался единственным, во что верил Луций Цецилий.

На освещении архивов всегда экономили.

Обычно они располагались на подземных уровнях Управлений и были оснащены одной-единственной панелью для просмотра файлов, дронами с манипуляторами и двумя подъемниками на магнитной подушке. Архив Управления Второй курии не был исключением. Двенадцатый подземный уровень главного корпуса. Бронированные стены, жужжащие воздуховоды, полки, набитые пронумерованными контейнерами с носителями информации. Панелей для просмотра, хвала богам, было три, как и дронов, однако Луцию все равно понадобилось полчаса, чтобы отыскать нужный отсек и нужный шкаф. Архивариусы редко заносили в базу верный номер.

Луций сдул с контейнера пыль. Вытащил первый носитель, вставил его в картридер. Панель вздрогнула и растянулась по стене. На светлом фоне выстроились изображения лиц, хмуро смотрящих в камеру.

Все как один обладали серыми, как ртуть, глазами, острыми скулами и тонкой костью.

Он вышел из архива, когда уже стемнело. Вторая курия зажглась ночными огнями, пульсировала огненным сердцем. С территории Управления хорошо просматривались строгие линии автострад. Слои уровней, соединенные жилыми колоннами. Промежутки между ними заполняли небоскребы поменьше. Как зубы в улыбке номера.

Зажигалка не желала загораться, пришлось ее потрясти. Луций затянулся, задержал дым в легких и медленно, с наслаждением выдохнул. Белесое облачко полетело в сторону жилых районов и истаяло в воздухе. Осенний ветер забрался под воротник, но Луций не чувствовал холода.

Увиденное потрясло его. В голове выстроились сотни новых цепочек возможного развития событий. Дело приняло крайне серьезный оборот. Он должен был найти I-45 как можно быстрее.

Найти и обезвредить.

Мочку уха кольнуло, и Луций тронул имплантированную бусину.

– Луций Цецилий.

«Бритва.»

Луций хотел было затянуться, но опустил сигарету. Нехорошее предчувствие спутало мысли.

«Мы потеряли А-206. Часа три назад. В верхних тоннелях его нет, все обыскали. Группе спускаться ниже?»

Луций сжал губы и щелчком послал окурок в сторону светящихся бусин автострад. Подхватил чемодан и заторопился вниз по склону.

– Нет, дождитесь меня.

Энцо успел выучить распорядок обходов предкрио еще до первой заморозки. С тех пор мало что изменилось. Проверки ходили раз в сорок минут. Загорался общий свет, и легионеры шли вдоль камер. Бывало, после сверки жизненных параметров начинали вдруг суетиться, выключали силовое поле и вывозили каталку с телом, упакованным в желтый пластик. Иногда заключенный еще дышал, и тогда его отправляли в капсулу медблока для регенерации. Немного латали и замораживали вне очереди.

Иногда легионеры спускались вне графика. Драки в предкрио случались часто, особенно между «псами» и членами других банд. Потому Энцо и песья морда на его плече сидели в одиночке. Никаких драк. Ничего экстренного.

Избиение себя и камеры экстренной ситуацией не считалось.

Энцо въехал коленом в дутый бок раковины. Та соскользнула с креплений, рухнула на пол и раскололась.

Тяжело дыша, он осмотрел осколки. Разогнул и согнул пальцы новой руки – отличной поделки техников легиона. Поднял голову и сощурился на свое отражение. На него смотрел зверь. Синюшная бритая голова, щетина на подбородке. Глаза зло блестят. Перекошенная морда, а не лицо.

Как же он себя ненавидел.

Козлина. Сломал жизнь девчонке.

Он зарычал и ударил стену – живой рукой. Кулак обожгло болью, с ободранных костяшек закапала кровь.

Энцо развернулся и уже в который раз пересек камеру. Глянул на пустой коридор за силовым полем. Чего они ждали? Почему не выпускали? Каждая минута, потерянная в камере, была на вес золота.