Андрей Ракитин - Химеры Эрлирангорда [фрагмент]

— Не-э стесняйся. О-объясни мне, что именно ты считаешь неэтичным? Зомбизм-ягизм? Или привораживание? Только учти, в последнем случа-э к тебе будут претензии у лучшей половины человечества.

— Все бабы — стервы. — Борк, разлегшийся в углу на старой шубе, женщин презирал, а Айша, не встав с места, никак не могла до него дотянуться.

— Честное слово, удивляюсь я вам, — сказал Канцлер. — Фигней маетесь. Айша, скажи сразу, возьмешь корону?

— На что, скажи, тебе корона?

На чем тебе ее носить?..

В Федьку отправилась диванная подушка.

— А я говорил, — мрачно заметил Борк, — я сразу спрашивал, как можно послать к чертям королеву?..

— Дети, — сказала Айша, выколачивая из трубки пепел. — Скажите мне, дети, это лыжи не едут или я не стою?

Сие глубокомысленное замечание повергло всех в ступор. Борк и Бдящая Сова отправились покурить, хотя делать это и в комнате не возбранялось. «Полосатая Ирочка» поплыла на кухню сварить свежий кофе. Я помаялся, не пойти ли следом. Ирочка мне — ну как сестра… Айша помолчала, обхватила гитару и, водрузив ее на колени, сказала в пространство:

— Вопрос власти меня не колышет. В общем, до фиолетовой лампады. Но да припомнит бла-ародное собрание, что, не будь этой стервы, мы бы здесь не сидели. А сидел в своем углу каждый, — кто уцелел бы, конечно! — и воображал себе, что он один такой крутой ушелец. А потом пришли бы к нему Адепты… в погонах и… В общем, понятно, люди, да-а?..

И ударила по струнам.

— А кто такие адепты? — спросил Федька, отплевавшись от подушки. — Вот ты сказала «адепты». Почему не знаю?

— Не известили, — Застрял я между комнатой и кухней. Неприятно было вспоминать свое прошлое.

Айша невразумительно муркнула и устремила желтоватый ноготь на… входящего Сову.

— Вот он, — сказала она нежно, держа Бдящего на прицеле, — он тебе все расскажет.

— А что такое? — удивился Сова. — Если ты про Орден, так мы ничего такого не делали. И вообще, пока Круг треплется, мы работаем.

— Пиво пьем, — сказал я, принюхиваясь. — С Борком сбегали, а делиться не стали. Свинство.

— Я две бутылки в холодильный шкаф поставил! Больше денег не было.

В прихожей задребезжал звонок.

— Не иначе Лиза. Концерт будет. — Ирочка мечтательно закатила глаза и пошла открывать.

Концерт был. Только не такой, какого мы ждали.

27 декабря. Там же.

На Рождество я пил. Беспробудно. С Ирочкой… и не только. Я два дня выяснял, с кем, и извинялся. А они обижались. Когда спьяну признаешься половине города в любви, а потом берешь свои слова обратно, народ не понимает. Хорошо, я хоть Дагу… (зачеркнуто).

Кстати, о тронной речи. Обещания надо выполнять. С половины моих слов можно было смело бить морду, со второй — вызывать на дуэль. Сильно я рассердился. Зачем было прятать от меня Аришку?.. ну, других девиц понятно, но Аришка мне — как сестра… двоюродная. А когда ее привел Борк… кровоизлияния в мозг у меня не случилось по причине отсутствия такового. Я только сидел, смотрел на все это и думал, откуда у народа столько дурной любви (чисто рыцарские заморочки — вокруг прыгать и ручки без причины целовать), и неужели никто не видит, что Аришка… (вымарано три страницы, дальше обложка).

Продолжение следует