Петр Ингвин - Смыжи [СИ]

— Чушь несусветная. Мои родители — художники, кроме искусства и друг друга их ничто не интересует.

— Я слышала про них. Родоначальники нового направления в искусстве. Одна часть духовников считает их непревзойденными гениями, другая — затесавшимися в благородное семейство самозванцами и шарлатанами.

— А ты к чему склоняешься?

Медленно поднимавшийся по ступенькам Андрей почувствовал, как участился пульс. Отношение Милицы к его родителям почему-то показалось важным. Как ни странно, но он уже смотрел на свою напарницу как на близкого человека.

— Я не искусствовед, а как простому зрителю мне нравится, что они делают, — сообщила Милица, и у Андрея отлегло от сердца. — Их сравнивали с Малевичем. После «Черного квадрата» и «Черной точки» он привел живопись к логическому концу— выставил «Белое на белом». Но дальше Малевич уперся в стену, а твои родители с каждым разом берут все новые и новые высоты.

— Спасибо. Я не сторонник «неожиданного искусства», но меня радует, когда у них получается вновь удивить планету. — После приятного требовалось разъяснить, наконец, неприятное. — Ты призналась, что виновата. В чем?

— Я рассказала чрезвычайщикам о неладах твоих родителей с экономистами. Я поступила как требовал долг, но теперь мне стыдно перед тобой. Мне сразу показалось, что твои родители не замешаны в чем-то серьезном, а я все равно рассказала.

— Ты все сделала правильно.

— Спасибо. — После небольшой паузы Милица добавила — Мне важно было это услышать.

Андрей почувствовал, как в груди потеплело.

Разговор на время отвлек мысли, это помогло добраться до верхнего этажа без того, чтобы сердца остановились от напряжения.

А теперь они все же остановились. В книгах про такие моменты пишут: «В жилах застыла кровь». На самом деле она стала вязкой и будто бы обрела собственное мнение, разновекторное и, в любом случае, несогласное с остальным организмом. Время тоже загустело, а воздух пропитался страхом. Единственное желание — бежать без оглядки. Единственная мысль, бившаяся изнутри об опустевший череп, — провалиться сквозь землю, желательно — в иное измерение или другое, более приятное для ночных прогулок, время. Единственное чувство— беспросветный безоглядный страх.

Андрей сделал последний шаг и рванул на себя входную дверь этажа.

На себя — потому что во времена своей работы здесь она открывалась именно наружу.

Она не открылась.

Андрей нажал на ручку и толкнул дверь от себя. Подергал ее.

Эффект тот же.

Заперто.

В новые времена такое бывает, если внутри небезопасно. Иногда, все реже и реже, встречаются личные мотивы, когда находящийся внутри человек хочет покоя. Но в таких случаях чаще оставляют сообщения для желающих войти, запираются по старинке в основном те, кому за сотню.

На вид дверь оставалась прежней, ничего не изменилось. Здания, построенного в середине двадцать первого века, не коснулись новые веяния с раздвигающимися створками или расползающимися сегментами. Меняя быт людей с привычного на фантастический, на работе Зайцев оставался традиционалистом. Лаборатории — последнее место, которое затронули бы нововведения.

И все же…

На мысленный приказ дверь тоже не отреагировала. Нет так нет, а попробовать стоило.

Кнопки, выключатели и рубильники тоже отсутствовали.

— Когда я здесь работал, — тихо произнес Андрей, — эту дверь не закрывали.

— Да, — подтвердила Милица, — до сегодняшнего дня было так.

В конце фразы ее голос дрогнул.

Андрей потряс дверную ручку еще раз, изо всех сил.

Включилось освещение — это Милица не выдержала, и ее команда заставила стены и потолок замерцать, а края ступенек и двери выделиться мягким светом.

Андрей поморщился:

— Зачем?

— Если внутри кто-то есть, про нас он уже знает. — Милица вызвала чрезвычайщиков: — Заперто. Вы что-нибудь видите?

— Вам ничего не угрожает, — ответил оператор, — за дверью пусто.

Андрей приготовился ударить плечом:

— Мы попробуем ее выломать.

Современные материалы — не чета старинному пластику и, тем более, дереву, но против лома, как говорится, нет приема. Не получится плечом— можно применить подручные средства. На этажах наверняка найдется что-то тяжелое, лаборатории полны мебели и оборудования. Позже разбитый прибор можно распечатать заново, главное, чтобы он успешно выполнил роль тарана.

Оператор остановил:

— Не нужно. Уходите оттуда. Мы все проверим, и если что-то обнаружится, вам немедленно сообщат. Сейчас ни один датчик в зданиях не реагирует на чужое присутствие, аппаратура видит только вас.