Петр Ингвин - Смыжи [СИ]

— Голосуем. Кто за уничтожение, прошу поднять руки.

Гаврила Иванович наблюдал за людьми, на чьих плечах лежало неподъемное бремя. Собственно, сейчас они не были людьми, каждый олицетворял свой блок и представлял интересы огромной части человечества. Каждый из них был инструментом в руках этого человечества. Организм человеческой цивилизации с их помощью решал проблему собственного существования.

Научно-технический блок. Координатор, высокий мужчина с острым взглядом, громко вздохнул, жилистая рука медленно поднялась.

«За».

Ученые и инженеры надеются, что через некоторое время придумают что-то не хуже. Оптимисты. Это хорошо. Возможно, действительно придумают. Хорошо бы, чтобы придумали. Без немешариков, а затем птериков и прочего мир станет серым, и это вгонит видевших яркие краски в долгую депрессию.

Экономический блок. Временно (или уже навсегда?) его опять возглавляла женщина, ее данные Гаврила Иванович уже просмотрел, с первым впечатлением совпало практически все. Это порадовало — интуиция не подвела.

Заместительница Зайцевой долго раздумывала. Но — немешарики виновны в смерти (если не в чем-то еще хуже) человека, чье место она заняла.

«За».

Это было предсказуемо.

Теперь духовный блок. Координатор — годившаяся Гавриле Ивановичу в бабушки блондинка в белом костюме, где черными, для соблюдения чиновнического дресс-кода, остались только обувь и аксессуары — шейный платок и пояс. Стильная женщина.

«Против».

Ну что же, эти всегда против насилия. Еще бы, по-другому поступить не дает ими же внедренный императив «к другим как к себе».

Все посмотрели на Гаврилу Ивановича. Вопрос казался решенным.

Он почесал нос.

Уничтожение. Страшное слово. Безвозвратное.

Взоры собравшихся потускнели, каждый осознавал тяжесть решения.

— Голосую «против», — вопреки тому, что собирался сказать, объявил Гаврила Иванович.

На лицах возникло краткое недоверие, оно быстро сменилось счастливым оживлением.

— Хваленая интуиция? — спросила исполняющая обязанности координатора экономистов.

— Возможно. — Гаврила Иванович подкрутил усы. — Подождем еще. Под мою ответственность.

Одна за другой го-гры гасли, но выражения лиц радовали: у людей вновь появилась надежда.

Вспыхнул сигнал вызова, перед глазами возник дежурный оператор:

— Только что сообщили с подводной станции. Успешное просвечивание!

— Как?! — выдохнул Гаврила Иванович.

В груди взбурлило.

«Хваленая интуиция». Теперь прозвище «Колдун» получит еще одно подкрепление, скажут, что в последний момент переменил мнение, потому что учуял. А на самом деле? Разве это чутье? Скорее, боязнь принять трудное решение. Готовиться надо к худшему, а надеяться на лучшее. Он надеялся, потому и отсрочил неизбежное. Да, еще минуту назад казалось, что неизбежное.

— К закрывшимся немешарикам подогнали ГУИЗН, — продолжил оператор. — «Око» не подкачало!

Гаврила Иванович слышал про ГУИЗН — глубоководную установку по исследованию земных недр. Последнее достижение науки и техники. Установка работала на новых принципах, и на первых испытаниях ее прозвали «Всевидящее око». «Око» научили видеть сквозь земную толщу дальше и четче. Испытания не закончены, в массовую распечатку установка еще не допущена, но ввиду чрезвычайной ситуации научно-технический блок согласился опробовать открывшиеся возможности там, где обычные средства просвечивания результатов не дали. Опытный образец доставили в Баренцево море, и он справился.

— На подводной станции все исчезнувшие люди находятся внутри немешариков, они погружены внутрь кроватей и как бы замурованы в них, а вокруг тел образовалось нечто вроде коконов.

Дежурный отвлекся на что-то, взгляд убежал влево, и еще одна новость одновременно высветилась и перед Гаврилой Ивановичем:

«В лабораторном корпусе ЦПР найдено рукописное послание Вадима Чайкина, оно оставлено так, чтобы Юлия Потанина, которой адресовано письмо, нашла его, когда приступила утром к новому эксперименту. Послание обнаружила Эльвина Мартынова, разбираясь, чем именно занимался каждый из сотрудников и на чем работы остановились».

Дальше отдельным файлом прилагался текст. Гаврила Иванович вывел его перед глазами белым шрифтом в черной окантовке, чтобы не терять из виду происходящее на заднем плане, но постепенно все остальное перестало существовать.

Стало понятно, что произошло и что следует сделать.