– Хочешь… - протянул Трубогиб, разглядывая Хайка. - Но жратву надо заработать! Что ты умеешь? Может, тачку угнать или кассу обчистить, а?
Сидевшие у костра заржали, но вожак движением бровей заставил их умолкнуть.
– Что молчишь? - снова спросил он. - Или ты не слышал вопрос?
Хайк почувствовал нотку раздражения в голосе "короля свалки", и инстинктивно понимая, что благодушие Трубогиба очень быстро может смениться вспышкой дикой необузданной ярости, выдавил:
– Я… Я могу сказать, какие у тебя карты, - и дёрнул головой, указывая на засаленные лохмотья, которые можно было назвать картами только при наличии богатой фантазии.
Брови Трубогиба недоумённо приподнялись - он ведь держал карты рубашкой наружу, - а Хайк торопливо перечислил:
– Семь пик, туз червей, бубновая дама и… этот… король крестоносец.
– Король треф, - машинально поправил его вожак, не скрывая удивления. - А ну-ка…
Он взял колоду, перемешал её, разложил карты веером на листе железа, заменявшем игрокам ломберный стол, и скомандовал:
– Перечисляй!
Когда Хайк без запинки назвал два десятка карт, кто-то из трущобников обронил:
– Босс, да этот сопляк из особенных! Он может быть полезным…
– Засунь свой совет себе в задницу! - незамедлительно отреагировал Трубогиб, блюдя свой непререкаемый авторитет. - Сам знаю! Садись, - жёстко велел он Хайку и протянул ему открытую банку с мясными консервами. - Жри!
С этого всё и началось. Трубогибу следовало отдать должное - чутьё на незаурядных и полезных людей у него было отменное. Под его защитой Хайк не боялся никого и ничего, да и жилось ему тепло и сытно: в предместье, на границе свалки и города, у вожака имелась тайная комфортабельная берлога с горячей водой, электричеством и прочими благами цивилизации - вплоть до компьютера с выходом в Сеть. А имидж оборванца, почти ничем не отличающегося от всех прочих жителей Трущобы, "король" поддерживал сознательно, руководствуясь первобытным инстинктом и приобретённым в жизненных передрягах знанием психологии толпы. Его прозвали Трубогибом за чудовищную силу - на глазах восхищённых "подданных" он завязывал узлом водопроводные трубы, - но этот гориллоподобный мужик обладал и теми качествами, благодаря которым люди во все века выходили в вожди - в первую очередь умением видеть дальше других и подчинять этих других своей воле.
Появились у Хайка и недоброжелатели, завидовавшие "щенку-полукровке", как они его за глаза называли, но эти типы осмеливались только скулить вполголоса - Трубогиб был беспощаден и скор на расправу.
Однако за сладкую жизнь приходилось платить. Поначалу Хайк опасался, что вожак сделает из него постельную игрушку, но к счастью, Трубогиб оказался совсем не склонным к противоестественным сексуальным забавам. Его интересовали способности мальчишки и то, как эти способности можно использовать. Хайк и сам не знал толком, что ему доступно, и Трубогиб с неожиданным терпением устроил ему целую вереницу тестов, дотошно выясняя пределы возможностей маленького уникума. И вожак добился своего - Хайк не умел проходить сквозь стены или заводить двигатели машин без ключа зажигания или замыкания накоротко нужных проводов, зато он видел содержимое чемоданов и бумажников и мог с одного взгляда определить, сколько наличности находится в ящичках кассового аппарата в какой-нибудь захудалой лавочке.
Трубогиб стал брать свой "живой рентген" с собой на дело, тщательно оберегая Хайка от любых ненужных случайностей. Например, при каждом выходе в город он придирчиво следил за тем, чтобы одежда мальчика соответствовала городским стандартам и ни в коем случае не вызывала у окружающих никаких ассоциаций с грязными обитателями свалки. "Король" относился к своему приобретению точно так же, как хороший хозяин относится к ценной охотничьей собаке - кормил, заботился, но при этом требовал неукоснительного выполнения того, для чего эта собака и предназначалась.
Так продолжалось несколько лет. Хайк рос, и у него пробуждались новые способности. Когда Трубогиб заметил, что мальчишка может при определённых условиях воздействовать на сознание людей, он тут же понял: использовать Хайка только для того, чтобы наводить на владельца толстого кошелька карманников, так же расточительно, как использовать крупные купюры вместо обёрточной бумаги. А когда вожак приобрёл в ювелирном магазине дорогое ожерелье, расплатившись за него несколькими старыми билетами на подзёмку (после того, как Хайк всего пару секунд пристально смотрел на продавца), Трубогиб задумал большое дело - с тем, чтобы раз и навсегда круто изменить свою жизнь.
Читать дальше