Геннадий Дмитриев - Настоящая работа смелых мужчин

— Готовы? Ну, тогда, как говорил Юрий Гагарин, — поехали! Доктор включил центрифугу.

Сперва перегрузка была небольшой, я вовремя нажимал на кнопки при загорании лампочек. Двукратную перегрузку переносит нормально любой здоровый человек, даже не подготовленный. Дальше — хуже. Чем выше перегрузка, тем труднее поднять руку, чтобы дотянуться до кнопки, когда перегрузка доходит до пяти, кровь отливает от мозга и начинает темнеть в глазах.

Я уже стал пропускать некоторые сигналы, не успевал поднять руку, в глазах темнело, по лбу катился градом пот, а перегрузка росла. Последний раз я проходил такую тренировку еще тогда, когда летал на истребителях, в транспортной авиации у нас этих тренажеров не было. За это время привычка к работе в таких условиях была утрачена. По результатам, которые выдала машина после тренировки, я не дотягивал даже до «троечки».

— Ничего, — успокоил доктор, — для первого раза вполне неплохо! Сейчас идите, отдыхайте, а завтра продолжим. Жду Вас здесь, в это же время.

Я доплелся до своей комнаты, и обессиленный свалился на кровать.

Тренировки продолжались изо дня в день, кроме центрифуги, были и другие тренажеры, развивающие мышцы, вестибулярный аппарат, укрепляющие психику. Нагрузки постепенно увеличивались. Меня уже перестали мучить по ночам кошмары, не терзали вопросы о загадочных происшествиях в этом городе. Идя по улицам, я уже не замечал прохожих, так же как и они не замечали меня. Даже старик, сидящий на скамейке в парке, меня больше не интересовал. Он был прав, я привык к этому городу, и ничего в нем не казалось мне необычным. Но однажды произошло то, что заставило меня серьезно задуматься.

Была обычная тренировка на центрифуге. Я уже окончательно выбился из сил, но перегрузка продолжала расти. В глазах потемнело, сознание угасло, как догорающая свеча, наступила полная тьма и небытие. Потом я увидел, откуда-то сверху, свое неподвижное тело, распластанное на столе, к которому были подключены какие-то трубочки и провода. Два доктора склонились надо мной. Одним из них был мой лечащий врач, доктор Розенберг, другой был мне не знаком. Это был немолодой, лысеющий человек. Лица его я рассмотреть не мог, сверху мне отчетливо была видна лишь его лысина. Он выпрямился, посмотрел на Ивана Семеновича, и начал его распекать.

— Что Вы наделали, доктор? Вы явно перестарались! Такие перегрузки не дают даже космонавтам! В результате — остановка сердца! Вы испортили материал! Да, с Вами просто невозможно работать!

— Но, я каждый раз увеличиваю перегрузки, Вы же знаете. Просто материал оказался не пригодным к дальнейшей работе. Он и первоначальный тест, с автомобилем, не прошел с первого раза. Никакой реакции, полная растерянность, его раздавило как котенка! Не стоило его брать в работу!

— Стоило или не стоило — это мне решать, а не Вам! Не все с первого раза проходят тест! Но, после клонирования, он тест прошел, и довольно успешно! А, сегодняшняя остановка сердца — это результат Вашей полной безответственности!

— А, может быть, клонируем его еще раз?

— Что? Да, что Вы несете?! Вы, хоть что-то соображаете, доктор? Да, представляете ли Вы себе, сколько это все стоит? Вы бездарный, безответственный человек! Вы меня просто разорите! И зачем только я взял Вас в клинику! Выгоню! Выгоню, к чертовой матери! Пойдете работать фельдшером в районную поликлинику! Нет, санитаром! Да Вас, вообще, к медицине и близко подпускать нельзя!

Доктор Розенберг стоял молча, низко понурив голову. От его былой самоуверенности не осталось и следа.

— Короче так, доктор, — подвел итог незнакомый мне врач, — если не запустите сердце, материал списываю, а Вас увольняю! Да, что же Вы стоите как студент, потерявший шпаргалку? Принимайте меры, а то будет поздно! Что, я должен за Вас все делать?!

Сознание возвращалось ко мне, нарастало ощущение тяжести тела, вместе с болью и усталостью. Я открыл глаза и увидел озабоченное лицо Ивана Семеновича, склонившееся надо мной. Кроме него, в кабинете больше никого не было.

— Ну, наконец-то, пришли в себя! — облегченно вздохнул доктор.

— Что случилось со мной, — спросил я, — что это было?

— Ничего, ничего страшного. Просто Вы переутомились, потеряли сознание. Нужно немного отдохнуть. Идите к себе, отдыхайте — и сегодня, и завтра. Потом продолжим физические тренировки, но в более облегченном режиме.

Я вернулся в свою комнату и лег на кровать. Что же все-таки произошло? Действительно, остановка сердца? Значит, некоторое время, я был мертв? Клиническая смерть? Мне не раз приходилось читать и слышать, что иногда, люди в состоянии клинической смерти, видят свое тело, как бы со стороны. Но со мной такого еще ни разу не происходило. Что это: сон, или бред угасающего сознания? Они что-то говорили о клонировании, неужели меня клонировали? Тогда, когда я попал под машину? Значит, меня действительно раздавил грузовик? Клонирование, клонирование… Бред какой-то! Все, что я когда-то слышал о клонировании, никак не соответствовало тому, о чем говорили эти люди. Да, где-то, то ли в Англии, то ли в Америке, ученые клонировали овцу. Но об опытах с людьми мне ничего слышать не приходилось. Мои скудные сведения о клонировании, основанные на информации из телевизионных новостей и заметок в газетах, сводились к тому, что на основе клетки можно вырастить копию живого организма, но чтобы сразу, так, получить дубль погибшего человека? О таком слышать мне еще не приходилось.