Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

Вертолет взлетел, развернулся над площадкой, и устремился вниз, в долину, где жил этот таинственный монах. Коля посадил Ми-восьмой на поляне, недалеко от скита — небольшого бревенчатого дома в славянском стиле. Несколько человек сидели на траве перед домом в ожидании.

— Отец Петр сейчас не принимает, — предупредили нас, — он молится.

— Мы подождем, — ответил Николай Иванович. — У нас к нему всего один вопрос.

Но долго ждать не пришлось, не успели мы подойти к дому, как монах сам вышел нам навстречу, и жестом пригласил войти. На нем была обычная полотняная рубаха, и такие же полотняные штаны. Не было у него ни бороды, характерной для православных священников, ни специфической «прически» буддийских монахов. Внешний вид его напоминал скорее крестьянина, чем священника. Да и столетним старцем он не выглядел. На вид ему было лет сорок — сорок пять.

Мы вошли, поклонились, приветствуя монаха, и остановились, не зная, как и на каком языке к нему обращаться.

— Говорите, я слушаю вас, — сказал он на русском языке.

Профессор Мальцев начал пространные рассуждения о религии, о святынях, о древних рукописях, не упоминая ни о пещере, ни о манускриптах, найденных в ней. Ведь если монах ничего об этом не знает, то стоит ли о них говорить? Но отец Петр сам начал разговор:

— Вы хотите спросить меня о тех рукописях, которые вы нашли в пещере на плато? Да, я работаю с ними. Я беру их, но потом возвращаю обратно. Там, в пещере идеальные условия для хранения древних манускриптов. Постоянная температура и влажность.

— Карта Меркатора сейчас у Вас?

— Да, и не только она. Но я уже закончил работу с ней, и могу вернуть ее прямо сейчас. Хочу вас предупредить, если собираетесь изъять документы, нужен специальный контейнер, обеспечивающий постоянную температуру и влажность. Иначе древние рукописи могут просто превратиться в прах. С самыми древними документами я работаю на месте, не выношу их из пещеры.

— Откуда Вы знаете, что мы обнаружили эти манускрипты, и с каким вопросом явились к Вам? — спросил доктор Архангельский.

Отец Петр усмехнулся:

— Видите ли, я обладаю некоторыми способностями, знаю о событиях, которые произошли, и которые должны произойти. Люди называют это ясновидением, хотя это несколько другое, но не важно. Я знаю, кто вы, и откуда пришли.

— А Вы, кто Вы? — воскликнул Станислав Викторович. — Отчего так знакомо мне ваше лицо? Где я мог видеть Вас? Мы могли с Вами где-то встречаться?

— Могли, но не встречались. Мы разминулись в веках на несколько десятилетий.

— Но где же я мог видеть Ваше лицо?

— Только на фото, на фото из архивов.

— Фотографии из архивов Аненербе?

— Именно.

— Вы — Петер Клаус?

— Да, я Петер Клаус, один из самых великих грешников на этой Земле. То, чем занимался я в рейхе, вы знаете. Сейчас мой удел — покаяние.

— Вы были «там»?

— Да, я был «там», в Шамбале, я один из всех, кому удалось вернуться обратно.

— Так это Вы выпрыгнули с парашютом из «юнкерса», когда в него попала молния?

— Да, я. Только не тогда, когда ударила молния, а раньше, за несколько минут до этого. Я знал, что нас не выпустят оттуда. Знал, и говорил остальным, но они не верили. Тогда я покинул машину. Когда уже открылся купол, я увидел, как молния ударила в самолет, и он упал в долину. Мне не повезло. Парашют зацепился за скалу. Я повис над пропастью. Но я опытный альпинист. Раскачался на стропах, и вцепился в скалы. Потом снял подвесную систему. Это был самый опасный момент. Одно неосторожное движение, и я мог бы сорваться. Потом спуск, сложный, долгий, смертельно опасный. Но все-таки я спустился. Иногда думаю: лучше бы погиб.

— Мы считали Вас погибшим. Почему Вы не вернулись к самолету за камнем? Ведь именно ради него вы отправлялись туда?

— Да, ради него. Но я и не думал за ним возвращаться к самолету. Я знал, что тот, кто завладел камнем, никогда не выйдет из долины. Боги не выпустят его. Я не хотел повторения участи тех, кто остался в самолете.

— Но там, на базовой площадке, оставались двое ваших товарищей. Почему вы не вернулись за ними?

— Когда мы взлетали у монастыря, я уже знал, что те двое мертвы. Знал, что никто из нас не выйдет живым. Те, кто сумел прикоснуться к древним тайнам — обречены. Я говорил, что нужно непременно вернуть камень, но меня не послушали, тогда я воспользовался парашютом.

— Но ведь Вы были руководителем экспедиции, почему же Вам не подчинились остальные?