Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

— Все эти теоретические рассуждения мне ни о чем не говорят, — сказал Жан Поль, — ответьте прямо: сможет мы вернуться в наше время, или нет?

Профессор тяжело вздохнул, и сказал:

— Не знаю.

Николай Иванович задумался, что-то вспоминая, и произнес, обращаясь к профессору:

— А ведь, старуха Изель говорила, что экспедиция вернется, более того, она утверждала, что и народ свангов должен когда-то вернуться. А она зря ничего не говорит, в этом мы уже не раз убеждались, говорит она мало, но если скажет что, то неспроста.

— Теоретически возможность возвращения существует, — ответил профессор, — но, скорее всего, только теоретически. Один раз в тысячу лет поток в канале меняет направление, у свангов существует легенда, когда открываются врата в прошлое, они говорят, что родилась Белая женщина, а когда направление меняется от прошлого в будущее, они говорят, что родилась Красная женщина.

— Так, старуха Изель же сказала нам, что в горах Красная женщина родилась! — воскликнул я. Я рассказал обо всем, что произошло со мной в ночь перед вылетом.

— Да, — сказал профессор задумчиво, — а я-то считал, что Красная и Белая женщины, это просто символ, некий образ, порожденный мифологией народа, и не более. А, оказывается, они действительно существуют. Конечно, это не женщина, в буквальном смысле, скорее всего, это какое-то существо из параллельного мира.

— Но в таком случае, — сказал я, — раз канал поменял направление, мы не должны были попасть сюда! Мы должны были попасть в будущее, а не в прошлое!

— Дело в том, — ответил профессор, — что рождение Красной женщины — это необходимое, но еще не достаточное условие для смены направления потока. Алгоритм меняет знак, только в процессе реализации, когда какой-то объект подвергается линейному преобразованию, при условии «рождения Красной женщины».

— Но теперь, — сказал я, — мы-то попали в прошлое, алгоритм преобразования поменял знак, и мы можем вернуться в наш мир!

— Вернуться-то можем, — ответил Мальцев, — но только куда? Если мощность потока не изменилась, то мы попадем в наше время, а если изменилась?

— Надо попробовать, — сказал Жан Поль, — риск — дело благородное! Ведь, как я понимаю, другого способа узнать, изменилась ли мощность потока, у нас нет.

— А если мы не дотянем несколько столетий до нашего времени, — сказал Николай Иванович, — и попадем в средние века? Да, нас вместе с самолетом на костре сожгут! Нет, лучше уж здесь ходить за плугом, чем там гореть на костре инквизиции!

— Если существует информационный канал, то какое назначение было у врат времени, через который попала сюда немецкая экспедиция? — спросил Рудольф.

— Информационный канал — это, так сказать, технологическая система, мы прошли через него чисто случайно, — ответил профессор, — а вот врата времени были специально созданы для общения живущих здесь жрецов с миром будущего и прошлого. Они общались и с буддийскими монахами, и с другими мудрецами нашего будущего, настоящего и прошлого. Но боги закрыли эти врата, усмотрев опасность для мира.

— А кто может знать, в какой мир мы попадем? — спросил снова Рудольф.

— Жрец сказал, что это зависит от нас. Мы сами должны задать время, в которое попадем, пройдя информационный канал. Он сказал, что среди нас есть человек, который может это, — сказал профессор, посмотрев на Семенова.

— Да, человек сам, непосредственно может управлять временем, — отозвался Семенов, — для этого ему не требуется никаких специальных технических средств. «Машины времени», о которых пишут фантасты — это сущий бред! Мозг человека сам способен изменить частоту хронала, чем выше частота, тем медленнее идет время, и наоборот. Это установлено совершенно точно, и зафиксированы случаи, когда на грани гибели человека, его хронал уплотняется в тысячи раз. Солдат может видеть пулю, вылетающую из ствола, которая несет ему смерть. Видеть ее полет. Говорят, что перед смертью человек вспоминает всю свою жизнь. Это, действительно, возможно, пока летит пуля, он может вспомнить многое, ведь его время течет гораздо медленнее.

— Если так, — сказал Жан Поль, — то почему тогда человек не может уклониться от пули? Ведь, если верить вам, то времени у него достаточно!

— Может! — ответил Валера.— Но достигается это специальными, длительными тренировками.

Я вспомнил свой последний полет на истребителе. При выполнении пилотажа на малой высоте, в верхней точке полупетли, отказал двигатель, самолет потерял скорость, и свалился на крыло. Пришлось катапультироваться. И хотя катапульта выстреливает пилота вместе с креслом с большой скоростью, я ясно видел, как медленно выхожу из кабины, я видел четко как уходят от меня приборы на панели, и даже мог прочесть их показания, мое личное время шло совсем не так, как время тех, кто наблюдал эту картину с земли. Катапультировался я не вверх, а горизонтально, и падал вместе с самолетом до раскрытия купола парашюта. Наполниться воздухом купол не успел, и только взрывная волна, возникшая при ударе самолета о землю и взрыве топлива, спасла меня от неминуемой гибели.