Антон Перунов - Всадники

— Ну, понравилось? Пойдем скорее, тогда. К ужину мы, конечно, опоздали, но знаю, как тебе не терпится всем про этих людей рассказать. Глядишь, и подобреет тетка Клава и угостит чем-нибудь, если расскажешь красиво.

Девчушка бежала рядом вприпрыжку, и то и дело вспоминала:

— А мальчишку видела, он мула вел в поводу? Правда, на нашего Трофимку похож? А видела, какой смешной дядька рядом с мулом шагал, с бородкой, как у козлика нашего?

Марица слушала ее болтовню вполуха, знала, что ответов не ждет. Удивлялась только, как она-то всего этого не заметила. А ведь ее наблюдательности многие завидовали. Наверное, оттого, что воин их почувствовал. Какое же чутье у него — звериное! Пришлось признаться себе, что испугалась она немножко этого стального взгляда. С чего бы!?

До двора их оставалось еще несколько десятков метров, когда Тинка не удержалась, побежала быстрей, к открытой калитке. Не терпелось ей рассказать все.

Марица посмотрела вверх, небо уже усыпанное звездами казалось и близким и одновременно далеким. Вспомнилось детство почему-то. И немножко было жаль, что выросла она, и не может быть как Тина — такой же беззаботной. И чуть тревожно на душе стало. Не просто же так эти люди им повстречались. Видно ждут их теперь какие-то перемены. А хорошо это, плохо ли, только время покажет.

Адам шагал по странно пустой главной улице городка. Из-за плотно закрытых ставень пробивался тусклый свет, в гулкой тишине раздавалось лишь звонкое цоканье копыт их коней. Только собаки дружной стаей носились вокруг, азартно облаивая путешественников. То один, то другой кудлатый зверь наскакивал из придорожных кустов, норовя ухватить людей за ноги, и зло скаля зубы. И отлетал, стоило лишь махнуть плетью.

«Да, не ласково встречает нас городишко, людей нет, собаки подняли лай до небес…» думал Адам, упорно продолжая идти вперед.

Шлоссенберг, который после своей владетельно-величавой фразы о замке Чернагора приосанился и будто забыл об усталости, снова сник. Борут прекрасно понимал, что графу так хотелось въехать в городок героем вместе со спасенной им прекрасной девой и вот…

Подъехав к нему вплотную чуть виновато улыбнувшись, прокричал:

— Извините, князь, вот уж не думал о такой, — выделил он особо последнее слово, — встрече, но все же, надеюсь, в замке нас ожидает иной прием.

— Не переживайте, граф, все еще будет. И все же нас встречают, да еще каким концертом, — он весело подмигнул графу.

Улица тянулась долго. Каменные глухие стены, тяжелые калитки с медными, витыми ручками, ставни на узких окнах второго этажа, черепичные крыши и высокие почерневшие от сажи трубы. Адам внимательно рассматривал желтовато-серые, напоминающие крепости, здания.

От ощущения чужого, недоброго взгляда по спине пробегал холодок, идти под прицелом, пусть и не видимом, многих ружей… а вдруг у кого рука дрогнет? Вот и шли русины спокойно и без лишних движений.

Дойдя до одиноко стоящей церкви, выглядящей запустело и неухожено Адам остановился. Покосившийся православный крест на высокой колокольне, облезлая краска на дверях — верные знаки отсутствия заботы.

Встав перед потрескавшимся каменным крыльцом церкви, князь снял шапку и, опустившись на одно колено перекрестился. Если Бог услышит его молитвы, именно здесь он обретет свой дом. Но пока это лишь смутные мечты. Вставая, он заметил, что не только друзья последовали его примеру, но и мастеровые. Монах же подняв голову к кресту смотрел так сосредоточенно, и в то же время радостно, что было ясно — он возносит творцу благодарность. У Адама потеплело на душе. Он снова надел шапку и, подождав остальных, пошел дальше. Людвиг, успевший отъехать вперед, развернул коня и спросил о причине задержки.

— Все в порядке, граф, — ответил Адам, и так странно посмотрел на него, что Шлоссенберг не решился продолжать расспросы и вновь повернул коня к горной дороге, в которую плавно переходила главная улица.

На выходе из городка стояла таверна, двери которой на удивление тоже оказались закрыты.

«Что ж, значит, и в самом деле графа здесь не ждут. Засели по домам и смотрят, кто пожаловал, наверняка еще и мушкеты при себе держат… Такую встречу для своего господина устроили, а зря, он им это припомнит… Но ведь и понятно. Кто Шлоссенберг для них? Сын захватчика, обманом занявшего древний замок, да еще и гет, а не венд…».

Размышления князя прервал громкий стук копыт, впереди показался всадник на невысокой горской лошадке, которую он яростно погонял, поминутно нахлестывая плетью. Такое отношение к лошади вызвало в душе Адама возмущение. Но заметил он сам себе — это ведь не наши скакуны, растущие вместе с хозяином и не нуждающиеся, не то что в плети и шпорах, а даже просто в громком окрике. Невольно оглянулся на Бурана, везущего вместе с Змеем носилки с раненым горцем и в который раз порадовался красоте и благородству скакуна. «Бурашек, красавец белогривый, погоди, доедем до замка, накормлю, побалую, никогда тебе боли не причиню, обещаю».