Михаил Любовской - Спираль Миров.Трилогия

— Егор Кузьмич, можешь возвращаться, мы тут сами разберёмся, а вы, гражданин, располагайтесь за столом. Мешок кладите на стол, чтобы лишний раз не вставать. Будем знакомиться? Я — старший лейтенант Максимов Василий Иванович, начальник Парголовского райотдела НКВД.

— Меркулов Андрей Никонович, доктор физико-математических наук, занимаюсь исследованиями природных аномалий.

— И что же вы, гражданин доктор, забыли в наших глухих краях? Дайте-ка угадаю…у вас есть важные сведения, так?

— Так.

— Случайно попали?

— Нет. Я готовился для этого похода, подобрал соответствующую документацию по разным областям науки и техники, чтобы не с пустыми руками, так сказать.

— Это хорошо, что не с пустыми. Кто посоветовал сюда идти?

— Никто. Сам решил после разговора с одним знакомым. Да вы его должны знать — Мирошников, Сергей Сергеевич.

От услышанной фамилии Максимов скривился и осуждающе покачал головой:

— И как только вас угораздило связаться с этим бандитом? Интеллигентный человек, доктор наук…нехорошо, очень нехорошо.

— Да мы и встречались всего два раза, — стал оправдываться Меркулов. — А почему вы его назвали…

— Если человек совершает убийство представителей власти — кто он после этого? Неужели ваш друг скрыл такие 'незначительные' подробности своих похождений? Ай-ай-ай, разборчивее надо быть в связях, разборчивее. Ну ничего, советская власть нужного члена общества в обиду не даст, не переживайте. Что в мешке?

— Сейчас, одну минуту, — Андрей Никонович принялся торопливо расстёгивать рюкзак, нервничая под внимательным взглядом хозяина кабинета. — Вот, пожалуйста — стрелковое оружие, бронетехника, ракетные системы… — он выкладывал книги, журналы и просто стопки бумаг, распечатанных на принтере.

— Я так понимаю, что всё это совершенно секретные данные? — Максимов указал на внушительную кучу литературы.

— Сверхсекретные. Иностранные государства золотом осыпят за подобные сведения.

— А вам золота не надо?

— Нет. Россия…Советский Союз должен быть сильным, технически развитым государством, слишком много у него врагов.

— Патриот, значит? — прищурился Максимов. — И что же мне с вами делать, гражданин патриот?

— Доложить по инстанции. Я всё же не мешок картошки принёс, — досадно произнёс Меркулов, не понимая поведения начальника райотдела.

— Вот только не надо мне указывать, — угрожающие нотки проскользнули в голосе старшего лейтенанта. — Вы что себе вообразили? Думаете — притащили пуд тетрадок с картинками и все теперь вокруг вас запляшут? Тут дел невпроворот — не успеваем шпионов да диверсантов отлавливать, так ещё с непонятными изобретениями возиться.

— У нас это давно выпускается и прекрасно работает.

— Как интересно. И где же находится подобное место?

— В будущем, — тоскливо выдохнул Андрей Никонович, не такую встречу он ожидал от местных властей.

— Ага…, - Максимов забарабанил пальцами по массивной столешнице, — Идите, посидите в приёмной. Нет, ничего собирать не надо, вопрос ещё окончательно не решён.

Он дождался ухода посетителя, пролистнул пару книг, обращая внимание на даты печати и решительно поднял трубку:

— Здравия желаю, товарищ капитан…Всё в порядке…Помните случай с неизвестными, их ещё на лечение определили?…Только один. Принёс с собой доказательства…Целый мешок всяких записей с чертежами и схемами…Глянул кое-что — очень качественная печать, год выпуска две тысячи шестнадцатый…Не знаю. Если там действительно что-то стоящее — пусть разбираются компетентные люди…Впечатление? Поведение вполне адекватное, несколько растерян, явно чувствует себя не в своей тарелке…Идей нет. Тут такая чертовщина творилась, впору попов пригонять…Так точно, будем искоренять… Где-то через полчаса придёт машина из района, тогда его и отправлю…Есть. Всего доброго.

Деревенька словно вымерла, лишь парочка собак лениво перебрёхивалась меж собой. Единственным светлым пятном на тёмной улице выделялось окошко в доме доктора Корытина. Не спится человеку, наверное просматривает больничные записи или описывает какой-нибудь случай из практики для будущего поколения психиатров. Я специально выбрал время после десяти вечера — редкие жители угомонятся и некому будет замечать прогулки посторонних личностей. Тихо скрипнула покосившаяся калитка и на мой стук в дверь, спустя небольшую паузу, раздался привычный в такой час вопрос:

— Кто там?