Оскар Кук: Бумеранг

Вместо ответа я предложил Уорику сигарету и взял сам. Мы закурили.

— Пока, даже учитывая все ваше мастерство журналиста, вы не можете сбиться с проторенной дороги. Что если усовершенствовать стиль? — предложил я.

Он захохотал, выпустил клуб дыма и, к моей досаде, еще раз похлопал меня по колену.

— Ваш цинизм, — возразил он, — всего лишь слабое прикрытие любопытства. На самом деле, вы просто умираете от желания узнать, чем все это кончилось, да?

Я не ответил. И он продолжал:

— День следовал за днем, и Рона стала похожа на тень. Тринг хотел отослать ее домой, но она не уезжала: долг перед мужем, муки расставания с любовником и страх оставить мужчин с глазу на глаз удерживали ее. Она ужасно, безумно боялась.

— Мейси терял остатки своей сдержанности и стал проявлять свою любовь все более и более открыто. Тринг, коварный как игуана, наблюдал за ними. Наступил томительный сезон дождей, и начались неизбежные глупые ссоры между Роной и Трингом — из-за пустяков. Однако этого оказалось достаточно: крышку сорвало. Он спросил ее напрямик.

— А она? — не удержался я, поскольку, признаюсь, у Уорика был талант держать человека в напряжении.

— Как законченная идиотка, она во всем призналась.

В течение минуты я не мог выговорить ни слова. Хотя где-то в глубине души я ожидал, что Рона так именно и поступит, все же мне показалось это невероятной глупостью. Наконец, ко мне вернулся дар речи.

— А Тринг?

Уорик разом осушил свой бокал.

— Вот это и есть самое интересное во всей истории, — проговорил он медленно, — Тринг воспринял это со смирением ягненка.

— Он был в шоке?

— Так подумала Рона, и Мейси, когда Рона рассказывала ему о том, что произошло, с ней согласился. В действительности, он, наверное, сходил с ума от бешенства — это была раскаленная добела мстительность, управляемая самым коварным и дьявольским умом. Тринг выжидал. Скандал или драка — а Мейси был крупным мужчиной — исключались. Он ждал момента, чтобы отомстить по-своему. А пока наступило затишье перед бурей.

— Затем, как это часто бывает, вмешалась судьба. Мейси заболел малярией, и настолько серьезно, что даже Тринг вынужден был разрешить жене ухаживать за больным практически круглые сутки. Благодаря ее заботам, Мейси поправился, но все же очень не скоро. В итоге Рона вконец обессилела, и оба они оказались на попечении Тринга. Представился шанс! Он даже не мог рассчитывать на такую удачу: любовники были в разлуке, а его могущество стало беспредельным.

— Очевидно, пришло время Трингу свести счеты.

— Дожди закончились, зима миновала, в воздухе чувствовалась весна. Всюду появилась молодая поросль. В джунглях и на территории лагеря оживились все ползающие и прыгающие насекомые. Они были молоды, энергичны и голодны. Это натолкнуло Тринга на мысль, которую он не замедлил осуществить, — мысль самую дьявольскую, на какую только способен человек.

Уорик затушил сигарету и помолчал. Бесспорно, он и сам находился под впечатлением своего рассказа. Я приготовился выслушать нечто поистине кошмарное, но ограничился одним словом:

— Продолжайте.

— Оказывается, в Борнео водится гигантская уховертка — существо легкое и невесомое, как паутина, длиной с хорошую гусеницу. Она питается восковыми выделениями, которые присутствуют в некоторых цветках и находятся глубоко внутри. Это одно из самых ужасных созданий данной тропической зоны: она так неслышно ползает по телу, что вы ее практически не чувствуете, и, подобно своей английской родственнице, обожает человеческое ухо. Его ушная сера кажется ей необычайно вкусной по той причине, что в диете человека содержится мясо.

Уорик сидел, выпрямившись, на самом краешке кресла и говорил не спеша, подчеркивая основные места своего рассказа ритмическими ударами кулака правой руки о ладонь левой. Было совершенно ясно, куда он клонит.

— Вы хотите сказать?.. — начал я.

— Вот именно, — заметил он, выпустив клуб табачного дыма от новой сигареты, которую только что зажег нервными пальцами. — Вот именно. Это была дьявольская идея. Посадить гигантскую уховертку на волосы Мейси чуть повыше уха.

— И тогда?.. — я понимал всю глупость вопроса, но тем не менее задал его в пустой надежде хоть как-то преодолеть овладевшее мною щекочущее чувство ужаса.

— Ничего не предпринимать. Просто ждать, пока сработает инстинкт этого мерзкого насекомого. Окажись уховертка в ухе Мейси, шансы на то, что она вылезет обратно, были тысяча к одному: повернуть — невозможно, выползти назад — тоже. Питаясь по мере своего продвижения, она проползет внутри головы и в результате…