Борис Штерн - Феникс сапиенс [калибрятина]

— Отец, пока мы сидели в своей долине — все в жизни было просто, — заговорил Остроглаз. — Тут мы, а за хребтом враги. Здесь наша деревня, там — речка, в ней рыба, дальше — ореховая роща, за ней — пастбища с нашим скотом, за пастбищами — болото с крокодилами, саванна и лес, там — дикие антилопы. Живи и живи: все просто, все понятно, все известно. А теперь? Где враги? Откуда исходит опасность? Куда девались крокодилы и каких зверей мы встретим завтра? Что за страшилище стоит за моей спиной? Ты сам задаешь вопросы, на которые нет ответа! Зачем нам такой мир, который треплет и терзает душу? Зачем мы покинули дом? Ты убедительно говорил про уголок и про весь мир. Но давайте все-таки поскорее найдем тот уголок, осядем, и тогда можно спокойно думать о тайнах мира.

— Что с тобой, сын? Ты же у меня смелый воин! Почему же ты испугался простой неизвестности, ты ведь не боялся сильного врага? А неизвестность, она разве враг? Тайна, она разве несется на тебя с копьем? Приемыш, молчи, потом скажешь! Может быть, тайна — наш друг? Может быть, разгадав ее, мы станем сильнее и счастливее?

— Может быть, а может не быть. Мне важна определенность!

— Сын, у нас и так есть полная определенность — мы все помрем. Ты хочешь большей определенности — знать, что с тобой произойдет до того? Ну уж нет — жизнь потеряет смысл! Сын, ты ведь в детстве любил неизвестность! Помнишь, как ты упрашивал, чтобы я взял тебя в поход за Западный Хребет? Наверное, ты просто устал. Сейчас мы немного отдохнем и пойдем вперед на разведку. И ты пойдешь — на сей раз я возьму тебя. Мне стыдно, что в тот раз я отказал тебе.

На разведку пошли Землевед с Остроглазом и неугомонным Приемышем. Камнебой остался с женщинами — не оставлять же их наедине с курзыцом, скалившимся за рекой. Когда разведчики спустились вниз по реке до гряды, они увидели источник шума: река сужалась и неслась вниз в каменном русле. Темная поверхность воды плавно изгибалась огромным гладким языком и разрушалась в пену и брызги ревущими отбойными валами, идущими наискось от краев теснины.

— Ну что, проскочим вдвоем? — спросил Землевед, глядя на сына.

— Почему вдвоем?! — закричал Приемыш. — Вы на веслах, я на руле.

— Я тебе говорил: учись плавать! Когда научишься, тогда и возьмем на стремнину.

А Остроглаз смотрел на кончик языка водной лавины. В его глазах вдруг зажегся огонь — тот самый огонь костров древних предков.

— Проскочим! — ответил он. — А если попадем точно в середину языка, то даже не замочимся, только подпрыгнем.

— Проскочим. А ты, — Землевед обратился к Приемышу, — залезай вон на тот бугор за обрывом, и будешь нам махать, куда грести, чтобы попасть точно в середину.

С плота убрали все, что могло быть смыто водой. Землевед с Остроглазом отчалили и изо всех сил налегли на весла, чтобы попасть на середину реки. Плот оказался слишком тяжелым, а течение — слишком быстрым. Гребцы почти ложились, упираясь. Приемыш орал, подпрыгивал и махал изо всех сил двумя руками, будто заклиная воду, чтобы вынесла плот к центру. Не успели… Природа воды на сей раз не выручила. Плот врезался в косой вал, встал на дыбы, перевернулся и исчез в бурлящей воде, в пляшущей пене вместе с пловцами. Приемыш орал, носился по берегу, размахивал руками. Наконец он увидел перевернутый плот — без Землеведа и Остроглаза. Приемыш сел и завыл, но вскоре вскочил, увидев голову шагах в пятидесяти от плота. Потом появилась вторая голова, где чья — не разберешь. Приемыш видел их, и они его, но друг друга и плот они видеть не могли из-за беспорядочной пляски волн с пеной. Приемыш бежал по высокому берегу, орал, хотя его крик тонул в реве и шипении воды, махал одной рукой и показывал другой на плот. Оба пловца поняли его и один за другим выбрались на скользкие бревна. Что дальше? Их быстро несло по течению без весел, Приемыш все бежал по берегу, плот все несло, и что делать? Вдруг Приемыш стал опять энергично жестикулировать и показывать на воду. Остроглаз прыгнул с плота и поплыл. Там бултыхалось одно из весел. Жизнь почти наладилась. Отец и сын, по очереди орудуя одним веслом попеременно с двух сторон, в конце концов подогнали перевернутое сооружение к берегу. Как ни удивительно, плот оказался совершенно целым. Вязали на совесть.

— Ну вот и первое настоящее приключение, — сказал Землевед. — Меня мотануло вниз, а потом крутануло несколько раз, я долго не мог понять, где верх, куда выплывать.

— А меня тоже крутануло и так ударяло пару раз водой, что живот к спине прилипал, — добавил Остроглаз.