Борис Штерн - Феникс сапиенс

— Надо как-то назвать эти каменные холмы. Эх, жаль малышек с нами нет, — посетовал Камнебой. — Ну-ка, Приемыш, придумай что-нибудь.

— Трегромады, — предложил Приемыш, — их три и у них треугольные стороны.

— Годится! — отозвался Землевед.

Когда шли назад, тот же самый путь казался загадочней и почему-то опасней, хотя все понимали, что бояться нечего — древность мертва. На сей раз по сторонам смотрели гораздо внимательней: действительно, в зарослях прятался каменный лев, кое-где из склонов выглядывали развалины, из одного холмика торчал высокий кусок стены с квадратными дырами. Снова в траве показались и исчезли мохнатые хвосты, а один из них, серый, сопровождал разведчиков почти до самой реки.

— Женщины, торжествуйте! — закричал Землевед с крутого берега, подходя к стоянке. — Остаемся здесь на несколько дней, пока не поймем, что делать дальше. Отдыхайте и отъедайтесь! Тут интересно!

И мужчины полезли по обрывам. Приемыш — порхая, как бабочка, от камня к камню; Камнебой с Остроглазом — быстро перебираясь по склонам, как муравьи; Землевед — двигаясь не спеша и цепко, как жук.

— Ровные красные камни! — сообщил Камнебой. — Легко разбиваются, на инструменты не годятся.

— Тут блас, как на Большом Курзыце, — доложил Остроглаз. — Им можно резать мясо.

— Я нашел тулбы, сразу три! — вскричал Приемыш.

— Кости! Человеческие кости, хребет и череп!

Все бросились на зов Землеведа. Из плотной массы песка, глины и гальки выступал позвоночник и задняя половина черепа.

— Ну вот мы и нашли… Что я и говорил. И никакие они не великаны и не духи. Такие же люди.

— Почему его никто не сжег после смерти? — спросил Остроглаз. — Он же не смог через пепел превратиться в траву и через пламя стать духом!

— Эх, тут можно много чего спросить! — ответил Землевед. — Был ли кто-то рядом, кто мог его сжечь после смерти? Сжигали ли те люди своих умерших? Может быть, они клали их в каменное ложе или закапывали в землю. Может быть, они все сразу погибли и некому было позаботиться о телах. Но теперь мы хоть знаем, что здесь жили люди и оставили следы — много следов, очень много очень больших следов.

Камнебой принес в лагерь несколько ровных красных камней — мало ли для чего пригодятся. Прыгулька с Веселькой тут же уволокли эти камни, сложили их в две стопки, накрыли ветками.

Камнебой, сидя на камне, следил за их игрой.

— Что вы делаете, чем вы играете? — спросила Мамаша.

— Это чикры. Здесь будет жить овечка, — ответила Прыгулька.

Камнебой вскочил и прошел несколько шагов туда-сюда, схватившись за подбородок:

— Так вот зачем эти камни! Из них те люди строили жилища, как я сам не догадался? Они повсюду — я видел несколько таких камней, слепленных серой глиной. Значит, это был кусок стены.

— А мы можем построить жилище из этих камней — как там они назвали, чикров? — для себя? — спросила Мамаша.

— Конечно, можем построить стены! Надо только найти хорошую липкую глину. И найти, из чего делать крышу…

— Да подождите вы с жилищем! — вмешался Землевед. — Я не понимаю, что делать дальше. Здесь не лучшее место, чтобы остаться, мне оно не нравится, даже не знаю, прочему. А еще меня беспокоит река — ее нрав изменился. Вы-то спокойно сидите на плоту, а меня перед каждым поворотом всего сжимает — что там, может быть такая же крутобойня, как у Большого Курзыца. Оставаться не хочется, и плыть рано…

— Смотрите, вон Остроглаз что-то интересное несет.

Остроглаз принес большой кусок бласа в полторы ступни шириной.

— Смотрите, с одной стороны он совсем гладкий! В нем все отражается, как в воде. Красотка, можешь поглядеть на себя. Ты же любишь смотреться в воду. Встань вот сюда, на границу тени от куста, так, чтобы на лицо падал солнечный свет, и смотрись в блас в сторону тени… Вот так…

Лицо Красотки вытянулось, потом перекосилось. Она посмотрела на Запевалу, потом на Мамашу.

— Что со мной?! Неужели я стала такая старая? У меня же совсем недавно была ровная гладкая кожа! Когда появились эти морщинки здесь и здесь?! Вся в каких-то пятнышках, прыщиках. Что со мной случилось?

— Ничего с тобой не случилось, — ответила Мамаша, взяв у Красотки блас и взглянув на себя, — ты всегда такая. Просто эта штука показывает все лучше и четче, чем вода. Я вон вообще страшилище. Ну и что? Землевед меня все равно любит. А тебя любит Камнебой и вряд ли разлюбит от того, что ты увидела свои морщинки и прыщики.

Красотка сидела на высоком камне, уперев локти в колени, опустив голову, и молчала.