Саймон Хоук - Интрига хранителя времени [litres]

– Нам тоже, – сказал Лукас, вспомнив, как Хантер спас им жизнь во время предыдущей миссии. И сейчас, через Андре, он снова их выручил.

Финн поднял бесчувственную миледи.

– Я думаю, нам лучше делать ноги, пока все идет хорошо, – сказал он.

– Я с тобой, – сказал Лукас. – Возвращаемся на конспиративную квартиру. Надо реквизировать карету.

Когда они начали движение, Финн, неся Тейлора на руках, хихикнул.

– Просто кое-что вспомнил, – сказал он. – Я оставил Кобру в потайном проходе наблюдать, как голый король прихорашивается перед своим зеркалом.

– Вытащить его может оказаться проблемой, – сказал Лукас.

– Ага, его проблемой, – сказал Дилейни. – Думаю, пусть он сам с ней и разбирается.

Было приятно снова облачиться в удобные нестроевые камуфляжи и расслабиться в гостиной первого дивизиона в штаб-квартире КАВ. Майор Форрестер угощал, при этом он не настаивал, чтобы все пили «Красный глаз», поэтому Финн и Лукас потягивали ирландский виски, а Андре впервые попробовала чистый шотландский скотч. Она все еще была ошеломлена будущим и не могла оторвать глаз от огромного окна, за которым раскинулась станция отправки. Все, что она видела до сих пор, превзошло ее самые смелые ожидания. Она чувствовала себя совсем маленькой и незначительной.

– Кобра улизнул той ночью, – рассказывал Финн. – Ему повезло, что с ним все еще была рация, так что они смогли связаться с ним из конспиративной квартиры и сообщить, что все кончено; в противном случае, кто знает, как долго он мог бы там пробыть.

Дилейни хихикнул.

– Он подождал, пока Анна уснет. Увидев, что случилось с Жерменом, бедная женщина пол ночи не могла успокоиться. Дворец, должно быть, превратился в натуральный балаган после нашего ухода. Как бы то ни было, Кобра дождался, пока королева уснет, а потом выбрался в спальню, позаимствовал несколько предметов одежды, добавил один из ее дорожных плащей и вышел из дворца под видом фрейлины.

Финн рассмеялся.

– А он находчивый, надо отдать ему должное.

– Что стало с Тейлором? – спросил Форрестер.

– Бедолага, – сказал Лукас. – Когда он пришел в сознание, точнее, когда она пришла в сознание, то отрицала, что знает что-либо о ком-то по имени Эдриан Тейлор. Сначала мы не поверили, но вскоре стало очевидно, что Тейлор полностью потерял свой… свой разум. Она действительно верила, что она – графиня де Винтер.

– Что подало Кобре идею свершить драконовское правосудие, – сказал Финн. – Когда Д'Артаньян успел вовремя доставить алмазные подвески королеве, чтобы она могла надеть их на бал, Ришелье пришлось сделать жест и подарить ей две синтетических подвески Тейлора в дополнение к двенадцати подвескам, которыми она уже владела. Эта взрывчатка была вполне безобидной без передатчика, с помощью которого ее можно было бы взорвать, но Кобра послал женщину-агента, чтобы та присоединилась к служанкам королевы и выкрала их. Наверное, правильно сделал, ведь если бы они когда-нибудь рванули, взрыв был бы адским.

«Воробей» была мертва, и, к сожалению, это означало, что АВР пришлось убить настоящую Констанцию Бонасье, которая в любом случае была бы убита настоящей миледи. Кобра сказал, что она умерла безболезненно, находясь без сознания, но все равно это была грязная история.

Финн вздохнул и сделал большой глоток.

– В некотором смысле Кобра реализовал первоначальный сценарий. Он заставил нас передать миледи мушкетерам.

– Они отвезли ее в Лилль, – сказал Лукас, – где Атос был графом де ла Фер до того, как присоединился к мушкетерам, а настоящая миледи, Шарлотта Баксон, когда-то была его графиней. Мы приняли участие в ее судебном процессе, в частности, по делу об убийстве Констанции Бонасье, и она, как и следовало ожидать, была признана виновной. Атос передал ее палачу Лилля, и она была обезглавлена. Она верила в то, что она миледи, до самого конца.

– После этого, – сказал Финн, – все, что оставалось, – это подчистить хвосты, не последним из которых был тот, ради которого они отправились на несколько лет вперед и изменили мемуары Д'Артаньяна, из которых пропали все упоминания о двух наемниках по имени Франсуа Д’Лейн и Александр Дюма. В каком-то смысле, я об этом жалею. Интересно, что бы почувствовал Дюма, если бы увидел собственное имя, упомянутое в мемуарах Д'Артаньяна?

Форрестер кивнул.

– Что ж, это была весьма рискованная миссия, – сказал он, – но вы справились. Нужно будет постоянно наблюдать за корректировкой, но свою работу вы выполнили. Думаю, вы можете рассчитывать на очередное повышение, Прист, а что касается вас, Дилейни, я уверен, что вы будете рады узнать, что апелляционная комиссия приняла во внимание ваше участие в миссии и сняла с вас все обвинения. Боюсь, фигурирующий в деле офицер подал официальный протест, который войдет в ваше личное дело, но, учитывая то, как выглядит ваше личное дело, я не думаю, что еще одно нарушение дисциплины будет иметь большое значение. Мои поздравления.