Генри Олди - Один плюс один

Нам бы женщин, чтоб простили,
А потом поцеловали, —
Не желаем тили-тили,
Забирайте трали-вали!

Ах, валяй нас, не валяй, —
Вуаля!

Ходил мессия с миссией
По лесенке крутой,
Вьюном вертелся в миксере,
Бил пеной золотой,
Но под колеса — пни
И вопль: «Распни! Распни!»,
А трещины в трансмиссии —
Как суетны они…

На вальса третий тур
Маркиз де Помпадур
Опять был приглашен назойливой графиней.
И он сказал:
— Для Вас
Хоть в пропасть, хоть на вальс,
Но я бы предпочел вальсировать с графином.

Возле дуба, возле ели
Секунданты околели,
Так как ждали три недели
Двух участников дуэли.

Князь буркнул, что его камзол —
Вместилище всех бед и зол,
Поскольку граф (плут и козел)
Взял поносить его камзол.

Глухо в хлеве тоскует буренка,
Дед Матвей изучает Басе,
Распушистого стихотворенка
Стихотворец в кармане несет.

Представлять стихотворца не надо —
Это я! это я!! это Я!!!
Я иду, укрываясь от взглядов
Разношерстного стихотворья.

Замечали ли вы, сколько глаз к нам
С четырех лезут в душу сторон?
Я шагаю сквозь сонмище грязных
Голодающих стихотворон.

На афишу глазеют разини,
Хоть секретов она не таит.
Стихотвермут стоит в магазине,
Банка стихотваренья стоит.

У редакции критиков рота
Собралась, распугав воронье,
Про меня измышляя в блокнотах
Всевозможное стихотвранье.

Смейтесь, смейтесь над бедным поэтом,
Что не так, как другие, поет! —
Невдомек вам, что в стихотгазету
Стихотварево взяли мое!..

Под спокойный гул метели
Хорошо лежать в постели,
Хорошо лежать в постели,
Слушать ветер над трубой,
Если стекла запотели
И снежинки полетели,
Хорошо лежать в постели,
Если ты не сам с собой.

Есть вино, она согласна,
Жизнь по-своему прекрасна,
Жизнь по-своему прекрасна,
Суть вещей обнажена.
Есть бутылка и тарелка
И сопит под боком грелка,
Чуть дороже, чем электро,
Чуть дешевле, чем жена.

Под спокойный гул метели
Хорошо лежать в постели,
Бодрый дух в здоровом теле,
Даже очень бодрый дух.
Если стекла запотели,
Если оба захотели,
Ты один в подобном деле
Заменить сумеешь двух.

Если есть на это время —
Представляй себя в гареме,
Представляй себя в гареме,
Не останься не у дел.
Тут не будет разных мнений,
Хоть предмет твоих волнений
Чуть побольше, чем казалось,
Чуть поменьше, чем хотел.

С двух до семи
Я — антисемит!
А с семи я добрею
К еврею!

Фарисеи, Моисеи,
Одиссеи и Персеи,
окосевшие сэнсеи
Мне давно на шею сели!
Я добро и разум сею:
Бей жидов, спасай Расею!

Муха села на Творенье —
Вот и все стихотворенье…

Обсуждая по дороге
У красотки бюст и ноги,
Мы сошлись на моногамии
Между бюстом и ногами.

Бродит тангенс по аллее,
Мрачно синусом белея…

С похмела —
Ох, смела! —
Мне фортуна поднесла:
«Пей, фартовый, поправляйся…»
Как проказница мила!

Рылом вышел — весь в пуху,
В ряд калашный влез нахрапом
И кукую петуху,
Что его колода с крапом.

В детстве был смуглей арапа
И устойчив ко греху.

Я крутой,
Холостой,
Принцип жизненный простой:
Коль попался на дороге,
Хочешь — падай, хочешь — стой.

Центнер с гаком, но удал,
Наплевал врагам в колодцы,
Кто последний — пусть смеется,
Это, брат, не навсегда.

В огороде лебеда
Нетерпима к инородцам.

Ни кола,
Но кулак
Весом ровно в три кила,
Предо мной дешевый фраер
Граф Влад Цепеш Дракула!

Восемь девок, один я,
Были девки — стали бабы,
Безобиден, как змея,
И на передок неслабый.

Что евреи, что арабы, —
Жертвы обрезания.

Ах, рука!
Жми стакан!
Свят колпак у дурака.
Пусть не всяко лыко в строку —
Не для всякого строка!