Исай Лукодьянов - Незаконная планета

— Саморазряд. Каждые пятнадцать лет — саморазряд аккумулятора. Что вы там говорили о каких-то корнях в подземелье?

— Я тоже думаю об этом. Я подумал, что еще до катастрофы существовал этот колодец, там проводились опыты по аккумуляции тау-частиц. Вспомните из школьного курса: в прошлом веке вот так же, в глубоких подземельях «ловили» нейтрино. Корни, которые привиделись Володе, и были, наверно, первыми тау-аккумуляторами. Во время катастрофы в подземелье уцелела группа ученых. И тут начинается самое поразительное. Они приспособили собственные организмы для зарядки тау-энергией. Вероятно, такие эксперименты шли и раньше. Может быть, на животных. А когда припекло… ну, понятно, в общем. Троим удалось выжить.

— Прекрасный пример, — заметил Коротков. — Уж если разум возник, то способен противостоять любым катаклизмам. Мне и раньше казался сомнительным тезис о том, что у технически развитых цивилизаций короткая шкала жизни в космическом масштабе. Нет, неограниченно долгая!

— Бросьте, Станислав! — Баркли устало закрыл глаза. — В природе нет ничего неограниченно долгого.

— В природе нет, согласен. Но ее порождение — разум достигает такого могущества, что способен выжить, даже если погибнет окружающий мир. Не-ет, бесконечная длительность психозойской эры — разговор не бесплодный.

— Разум способен выжить, — сказал Морозов, глядя на солнечную лужайку на стене. — Возможно. Но вот вопрос: какой ценой? У плутонян была, должно быть, цивилизация нашего типа. Я хочу сказать — техническая, городская. Они выжили, когда их мир погиб. Но — они ли это? Иная форма жизнедеятельности — не повлекла ли она за собой иную психологическую структуру, иной тип общественных отношений, даже иной внешний облик? Другая появилась раса, новая цивилизация ничего общего не имеет с прежней. Вот и получается: шкала жизни у цивилизации все-таки сравнительно коротка.

— У данной цивилизации, Алексей Михайлович, но не у цивилизации как формы существования разума вообще. Они стали другими — ну и что же? Лавровский верно говорил, что за возрастание информации надо платить. Да он и сам заплатил, — ну, это другой разговор.

— Все тот же… Все тот же, дорогой мой Станислав. Цена выживания, цена приспособления к другим мирам — нет, она не может быть любой . Есть какие-то пределы… Sumus ut sumus, aut non sumus.

— Я знаю, что это значит, и не согласен с этим. Простите, я должен прервать разговор. Что-то мне не нравится Джон.

Коротков подошел к Баркли, неподвижно лежащему в кресле, и нащупал пульс. Покачал головой:

— Реакция на перевозбуждение. Помоги, Гриша, перенести его в изолятор.

Грегори живо подскочил, вдвоем они подняли Баркли под руки и осторожно вывели из кают-компании.

— Алексей Михайлович, — сказал Черных. — Должен вам напомнить: сегодня одна ветвь отделилась от Дерева. И готова отделиться вторая.

— Да, Олег. Помню.

Морозов прошелся вокруг стола.

Контакт, первая удачная попытка взаимопонимания Видимый успех геологической разведки. Нападения на роботов. Болезнь Баркли. Угрожающий рост Дерева и особенно — дочерних конструкций. Надо уходить, пока не поздно. Сворачивать экспедицию и уходить. Не сделав второй попытки, не углубив контакта? Нет, так нельзя. Единственная и, может, неповторимая возможность достигнуть понимания, преодолеть вражду. Володя радостно настроен, он готовится к новому «сеансу». Когда еще представится случай, сулящий такую грандиозную перспективу?

Ох, как тяжела ответственность…

— Прошу внимания, — сказал Морозов, остановившись у того края стола, где сидел, допивая кофе, Чейс. — С рассветом начнем последний день работы экспедиции. Со мной пойдут Заостровцев, Коротков, Станко. Задача — продолжение контакта. Георазведка прекращается, чтобы не вызвать новых нападений и эскалации враждебности аборигенов.

Драммонд с чмокающим звуком разжал челюсти:

— Простите, сэр, но я вынужден возразить. Мы не можем прекратить разведку. Сегодня я наткнулся на полосу германитов и аргиродитов с совершенно небывалой, невероятной концентрацией германия в минерале.

— Охотно верю. Но не могу допустить роста враждебности.

— Вы же знаете, как истощены на Земле запасы германия, как он стал редок, а ведь на германии держится вся металлоорганика… Нет, как хотите, а нужна еще разведка, чтобы оконтурить хотя бы приблизительно…

— Понимаю, что значат богатые залежи германия. — Морозов очень старался говорить терпеливо. — Но поймите и вы: мы к ним никогда не прикоснемся, не получим ни грамма, если не наладим с плутонянами взаимопонимания. Они хозяева планеты, и помимо их воли и согласия мы тут не сможем добывать металлы. Поэтому я говорю: хотя опасность возрастает с каждой минутой, мы сделаем еще одну попытку контакта. Это сейчас важнее всего. Георазведка прекращается.