Джек Макдевитт - Послание Геркулеса. Звездный Портал. Берег бесконечности

Неформальная манера всегда была фирменной маркой каролингов, но откровенной грубости они терпеть не собирались. Сидящий в переднем ряду Олсон буркнул довольно громко что-то насчет то ли филистимлян, то ли филистерства, а остальные повернулись к Дюбаю с видимым неудовольствием. Паккард, сумевший сохранить невозмутимость, хотя и чуть поджал губы, слегка наклонил голову и отступил от кафедры в сторону.

Какой-то был любопытный оттенок цвета лица у Дюбая - может быть, от солнечного света, прошедшего через цветное стекло витража с изображением Беатрисы Фалькенбергской. Или тому были внутренние причины более обыденной природы - во всяком случае, он казался явно не в себе. Жидкие волосы растрепаны, галстук съехал набок, кулаки агрессивно засунуты в карманы твидового пиджака.

- Я очень сожалею, что прервал доктора Паккарда, который знает, что я не сделал бы этого из-за пустяков, - произнес Дюбай, пробираясь от своего места в задних рядах к центральному проходу и потом быстрым шагом направляясь к кафедре.

- Сядьте, Дюбай! - проревел голос из переднего ряда, знакомый всем голос Гарви Блэкмена, палеонтолога из университета Виргинии, чей интерес в обществе каролингов был скорее социальным, нежели профессиональным. Он неровно дышал к другому члену общества, юной специалистке по древностям из Тампля.

Арт Хассель, специалист по Фридриху Барбароссе, вскочил на ноги.

- Сейчас не время для политики! - закричал он сердито, из чего все поняли, что он уже пытался отговорить Дюбая от этой выходки.

- Леди и джентльмены! - Дюбай протянул руки ладонями вперед, прося тишины. - Прежде всего я хочу поблагодарить доктора Паккарда за то, что он уступил мне…

- Не уступил, а ты его спихнул! - крикнул чей-то голос.

- …уступил мне микрофон. Я уже говорил частным образом со многими из присутствующих, и мы одинаково были встревожены и раздосадованы событиями последнего времени. Послание Геркулеса принадлежит нам всем, а не только правительству и не привилегированному меньшинству. И если кто-то должен осознать значение момента, то это мы…

- Хватит, Дюбай! - крикнул Таунсенд Харрис, вставая с председательского кресла. - Вы нарушаете порядок!

Но Дюбай гнул свое:

- И потому я предлагаю, чтобы мы сделали заявление… Харрис схватил его за рукав и попытался стащить с кафедры.

Тогда справа в первом ряду величественно поднялся Эверетт Тартаковер, высокий седеющий археолог из университета штата Огайо.

- Минутку. - Он ткнул в сторону Харриса скрюченным пальцем. - Я не одобряю методов доктора Дюбая, Харрис. Но в его словах есть смысл.

- Тогда пусть внесет предложение в оргкомитет! - отпарировал Харрис, продолжая бороться с Дюбаем.

- Й когда его рассмотрят? На следующий год?

Грейс Мак-Эвой, куратор университетского музея, поинтересовалась вслух, не умнее ли будет сначала хоть что-то узнать о содержании передачи с Геркулеса.

- В следующем месяце, - сказала она, - мы планируем электронное совещание…

Слева разразился хор воплей. Радакай Мелис из Бангкока вспрыгнул на просцениум и призвал к порядку. Когда наступил порядок или его подобие, он проклял экономическую политику Соединенных Штатов и их роль в непрекращающейся эксплуатации угнетенных народов Азии. Харрис, успевший оттащить в сторону Дюбая, бросился к Мелису.

Паккард воспользовался моментом, чтобы вернуться к микрофону.

Тут вскочила женщина в задних рядах, которую Паккард вообще никогда не видел.

- Если предоставить все доброй воле и человечности этого правительства, -г заорала она, - то мы никогда не узнаем правды! И сейчас уже может быть поздно! Мы теперь будем вечно задавать вопросы и гадать, какие еще важные куски от нас утаили, потому что какой-то бюрократ у себя в кабинете решил, что для национальной безопасности они представляют угрозу! Я вам скажу, в чем настоящая угроза: в сокрытии правды!

Все уже повскакали с кресел, и крик стал всеобщим. Где-то в восьмом ряду завязалась потасовка, выплеснулась на просцениум, поглотила стол председателя и накрыла Дюбая.

Единственный присутствующий журналист из «Эпистемолоджикал ревью» получил свой звездный час.

Паккард, умеющий понять, когда дело проиграно, несколько секунд грустно посмотрел на это зрелище, получил локтем в глаз, вышел за гардины, открыл витрину, вытащил письмо Виклифа и вышел через задний выход.

Н = .000321 у/1t/98733533y

Что ж, подумал Римфорд, старый черт все еще что-то может.