Журнал «Млечный Путь» - Млечный путь № 3-2012(3)

— Не злитесь, Артур. Я спрашиваю потому, что хочу вам помочь.

Он подался вперёд, его глаза припухшие от слёз впились в лицо психиатра.

— Вы думаете это болезнь?

Анна Викторовна встала и прошлась по кабинету, собираясь с мыслями, потом остановилась напротив Артура.

— Артур, поймите меня верно. Выслушав вас, я остаюсь при своём мнении. Неважно, как мы это назовём — болезнь или защитная реакция организма, неважно. То, что с вами происходит, — нормально. Нормально для всякого человека, пережившего такое горе. А насчёт ваших способностей — это сложно объяснить, но возможности человеческого мозга не ограниченны, кто знает, что могут с нами сделать и большая любовь, и большое горе… Пока об этом думать не нужно, нужно лечить нервы, помочь организму…

Жаждущие чуда глаза Артура погасли, он отвернулся.

— Всё ясно, — упавшим голосом, произнёс он. — Вы считаете эту историю бредом, как и другие. Впрочем, я не удивлён. Я сам бы подобную историю посчитал бы сказкой.

Он отошёл к окну и снова закурил.

— Хорошо, я скажу вам последнее, — голос его дрожал. — Я никому этого не говорил. Где-то на втором месяце моего пребывания здесь я стоял утром у зеркала. Я плевать хотел на то, в чём меня здесь убеждали, я знал, что она со мной, во мне. И мне было горько, что я не могу её увидеть, хотя бы мельком. И вот тогда я увидел её глаза.

— Где? — профессиональным тоном спросила Соловьёва. Она уже понимала, что парень не скоро отсюда выйдет.

— Здесь! — крикнул Артур, указывая на свои глаза. — Она смотрела на меня изнутри, из меня. И не говорите, что это была галлюцинация, я всё равно не поверю. Я знаю. И это повторяется, иногда, — он заметался по кабинету. — Если бы я только мог, если бы она захотела сейчас… Эля, Эличка, — стонал он. — Помоги мне, девочка моя… Эля…

Он не то ревел, не то стонал, слёзы лились из его глаз. У Соловьёвой волосы зашевелились на голове. Это было дикое, ненормальное зрелище — огромный мужчина метался по кабинету, стонал, касался руками своего лица, плеч и вдруг замер, к чему-то прислушиваясь. Соловьёва потихоньку двинулась к двери.

— Стойте, — прохрипел Артур, не меняя позы, — не бойтесь…

И в ту же минуту он бросился к ней и, обхватив ее голову, притянул к себе. Его глаза оказались совсем близко, светло-голубые, в сплошь в красных жилках, но не успела Соловьёва попытаться вырваться, как похолодела от увиденного. Анна Викторовна отчётливо видела, как светлая радужка его глаз менялась на тёмно-коричневую и белок стал чистым с голубизной. Соловьёва закричала и, оттолкнувшись от Артура, забилась в угол кабинета. Но то, что она увидела, навсегда осталось в её памяти — изломанная, напряжённая фигура крупного мужчины со спокойным взглядом женских карих глаз…

Через две недели Артур вышел из больницы. За эти дни он несколько раз встречался с Соловьёвой, но она избегала говорить с ним о том, что произошло. Она просто научила его, как нужно говорить, чтобы выйти из больницы.

Вернувшись домой, Анна Викторовна дала подробный отчёт о заболевании Мишалова Артура Андреевича и о проведённом лечении и, несмотря на возмущение коллег, ушла на пенсию.

Спустя год она получила письмо от Артура. Он писал, что с ним всё хорошо, он работает на прежней работе, хорошо зарабатывает. О своих прошлых проблемах он не упоминал. Только в конце как постскриптум написал: «Огромное вам спасибо. Теперь мы счастливы».

Об этой истории Анна Викторовна никогда никому не рассказывала. Она всегда боялась сама помешаться среди больных, а в чудеса она не верит и сейчас. Только её внучка Соня часто рассказывает в детском саду бабушкину сказку о прекрасном принце, который так любил свою принцессу, что и когда она умерла, он носил её в своём сердце. Но в этой сказке хороший конец. Принцесса оживает, и они живут вместе с принцем долго и счастливо. А главное — живут вечно…

Дмитрий КОЗЛОВ

МИЛОСЕРДИЕ

Чувствовать ледяную воду на лице было даже приятно: кондиционер, включенный после холодной ночи на максимум, чересчур сильно разогрел воздух. А вот звон разбитого стакана не услаждал слух, как и вопли Тейры, которая всё время поучала, придиралась, требовала , и наконец послалаего куда подальше. Он постарался не слушать её и сосредоточился на блестящих осколках стакана, усеивавших пол. Тейра вопила, и даже татуированная Гром-птица на её ключице, казалось, готова была броситься на него с бронзовой кожи, чтобы заклевать до смерти. Юан с опаской смотрел на эту зловещую крылатую тварь, пока Тейра, наконец, не запахнула пальто и не ушла. Горячая кровь. Но какая ещё будет течь в жилах, если прабабушка была из тетонов? Сильная кровь, даже будучи разбавленной, способна вскипать. Дикарка.