Филип Дик - Ник и Глиммунг [litres]

Его остановил человек в форме, стоявший на страже у старого принтера.

– Мистер Грэм, – сказал он, – ваш сын нанес первую настоящую рану до сих пор неуязвимому Глиммунгу.

– Мой Ник? – переспросил отец. – Поразительно. – Казалось, он ошарашен. – Я очень рад, – сказал он, но потом почти сразу же опять начал волноваться. – Ник, ты не очень рисковал?

Ник вздохнул.

– Да, – признался он. – Рисковал.

– Но хотя бы сейчас ты жив-здоров, – добавил отец. Это слегка повысило его настроение. Он радостно хлопнул сына по спине. – Значит, начало у нас здесь позитивное. Офицер тобой очень гордится.

Спиддлы, собравшись в кольцо вокруг Ника и его отца, загалдели, перебивая друг друга:

– Достижения во все края!

– И спиддлы тоже, – сказал охранник в форме. – Они это видели. Мы все видели. Отныне Глиммунг будет вечно носить в горле фантомное копье благодаря тому, что сделал ваш мальчик. В своих одиноких и безлюдных горных краях он будет лелеять неизлечимую рану и слабеть день ото дня. Он ожесточится; он будет терзаться и мучиться. Он будет увядать с каждой ночью. Теперь вы понимаете, почему все так гордятся вашим сыном.

«Все это хорошо, – подумал Ник. – Но это не вернуло Горация». Он угрюмо последовал за отцом и мистером Маккенной, которые отправились в путь домой.

А неустанные спиддлы поскакали с ними.

Когда они добрались до мест со шлаком и белыми скалами, отец Ника и мистер Маккенна остановились. Ник и спиддлы тоже встали. Долго они глядели на отметину Глиммунга – огромную расщелину на пике голого грубого холма. Каждый думал о чем-то своем. Никто не говорил ни слова.

– Впервые он появился здесь. Глиммунг, – сказал наконец спиддл для отца Ника и мистера Маккенны.

– Я это знаю, – сказал мистер Маккенна. – Это знают все, кто живет на этой планете. – Он помрачнел и посуровел, как и отец Ника.

– Глиммунг сейчас здесь? – спросил отец у спиддлов. – После того как его ранили, он опять прилетел сюда?

– Может быть, – зачирикали спиддлы. Они как будто уже ничего не боялись. – Если и так, он не покажется.

Они двинулись дальше.

До Ника донесся далекий плач. Плач летел во мрачном воздухе; колебался, слабел, снова становился громче.

– Гораций, – сказал Ник. Он понял, он узнал. И тут же бросился с тропы, быстро перескакивая через камни и скользкие поверхности расплавленного шлака. – Кажется, звук с той стороны, – сказал Ник; он споткнулся, потом снова побежал, полез по склону навстречу отметине Глиммунга.

– Ник! Стой! – окликнул его отец. – Не ходи дальше! – кричали вместе и отец, и мистер Маккенна.

– Я скоро вернусь, – бросил Ник через плечо. И снова услышал плач. И снова понял, что это Гораций. Кот потерялся где-то среди этих безжизненных холмов… Долго Гораций здесь не выживет. Ничто не могло здесь выжить. С тех пор, как пришел Глиммунг.

Пытаясь отдышаться, он ненадолго остановился.

Над ним, у отметины Глиммунга, появился маленький черный силуэт. Он неуверенно замер. Это был Гораций.

– Гораций, – сказал Ник и снова полез. Он трудился и пыхтел; камни выворачивались из-под ног, а однажды мимо обрушился большой кусок лавы и исчез где-то внизу. Воздух стал таким густым, что было трудно дышать; Ник захлебывался. Странный воздух, сказал он про себя удивленно. Словно в нем обитали частицы пыли. Мальчик закашлялся, остановился, чтобы перевести дыхание, поднял глаза, пытаясь различить Горация.

Кота все еще было видно. Гораций стоял на шатком выступе. И снова он подал голос, а потом вдруг исчез в один миг. Соскочил со скалы; куда-то ушел. Ник хрипел и следовал за ним.

Наконец он выбрался на плоский участок – что-то вроде плато. Отсюда было видно во всех направлениях. Вон, далеко внизу стоят его отец и мистер Маккенна. И спиддлы. Никто, даже верные спиддлы, не последовал за мальчиком так далеко. Он остался совершенно один. Вокруг задувал ветер, холодный и разреженный; пока тот дергал за рубашку, Ник почувствовал себя еще более одиноким. «Какое неприютное место, – сказал он себе. – Какое тихое. Какое безжизненное».

Прямо над ним, на валуне, появился Гораций. В этот раз кот не издал ни звука; только уставился на Ника своими зелеными круглыми глазами – своими пришитыми глазками-пуговками, как обычно, выпученными от непонимания. Кот был весь пыльный; черная шкурка стала серой. И казался он очень усталым.

– Оставайся на месте, – сказал Ник и аккуратно подобрался к скале. Поднял руку к коту. Но Гораций по какой-то необъяснимой причине отодвинулся от тянущихся рук мальчика.