Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

И тут под свет прожекторов выходит распорядитель: пухленький дядечка представительного вида. Он взмахом руки прекращает многочисленные аплодисменты и объявляет:

– Дуэль, дамы и господа! На счет три противники достают оружие и стреляют. Выжившему достается все: честь, слава, а главное – две обворожительные красотки.

Девушки застенчиво улыбаются, кокетливо прикрывая ножки и грудь, что белыми полушариями вываливаются из корсета.

- Господа дуэлянты, напоминаю правила: на счет три извлекаем оружие из кобуры и стреляем, - продолжает распорядитель. – Отсчет пошел…

- Подождите, - кричу я возмущенно.

- Раз...

- Он достал пистолет, - указываю на наглое нарушение правил. Том не просто достал отливающий серебром кольт, он уже целился в меня.

- Два...

Я спешно пытаюсь нащупать пистолет на поясе, но его нет. Неужели обронил в каюте, когда искал воду? Вот раззява.

- Давай Том, вперед. Вперед красавчик, уничтожь тупую обезьянку, - поддерживают девушки противника. Да что б вас бездна поглотила, обеих, вместе с гребаным МакСтоуном.

- Три!

Выстрел…

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Нет, так дело не пойдет, иначе окончательно рехнусь от обезвоживания. Выбираюсь из-под кровати и начинаю поиски источника влаги, но кроме пустых пластиковых бутылок ничего не нахожу. Надо выбраться наружу и обыскать соседние каюты.

В небе уже рассвело и… нет, этого не может быть. Я открываю дверь и вываливаюсь на палубу, где царит настоящий карнавал: шум, гам, веселье.

Мимо меня проходит подвыпивший Нагуров: парня здорово шатает, но он умудряется пить на ходу, не проливая ни капли из коктейльной рюмки. Рядом пробегает Авосян, весь заросший густой шерстью. Он сегодня в роли лошадки, а на могучей шее сидит малышка, и во всю болтает босыми пятками.

- Еще, хочу еще, катай, - кричит она звонким голосом, вцепившись тонкими ручонками в густую гриву волос. Герб гогочет, бьет ногой о палубу, словно заправский конь копытом, и проносится мимо.

По центру стоит надувной бассейн, в котором пузом к верху плавает Соми. На его объемистом животе возлежит огромное блюдо с закусками: суши, куски сыра, колбасы и даже гора красной игры с блинчиками. Рядом вертится тощий Луцик. Крысообразный уже успел соорудить огромный бутерброд с мясом и теперь пытался надкусить, разевая маленький рот. На что Соми лишь снисходительно улыбался. Оно и понятно, нашему толстяку сие творение на один зуб: проглотит и не заметит.

«Паба-паба-пам-па, паба-паба-пам-па», - отбивает Мэдфорд. Он прикрепил два больших барабана к поясу и теперь залихватски отстукивал по ним, а человеческая цепочка двигалась в такт ритму. Возглавляла процессию Маргарет, успевшая скинуть лифчик и выставить наружу красивую подтянутую грудь с торчащими сосками. Трусиков на ней не видел, вместо них была импровизированная юбка из пальмовых листьев.

На плоском животике девушки лежали руки Леженца. Именно спортсмен шел следующим в цепочке, напялив нелепую панамку и разукрасив все тело, словно папуас с далеких островов. За ним был Вейзер, потом Арчер, потом Ловинс – вся третья группа, одним словом. Ребята веселились и дружно кричали: «хей», а Мэдфор продолжал задавать ритм:

«Паба-паба-пам»

- Хей!

«Паба-паба-пам»

- Хей! - орет десяток глоток. Даже плавающая в бассейне туша Соми и пытающийся надкусить бутерброд Луцик, и те кричат в ответ.

- Воронов! – слышу привычное. А вот пожаловала старшая по группе. Нацепила на шею бусы до пупка, с янтарного цвета камешками, теперь стоит и строго осматривает меня. – Воронов, ты почему не веселишься с остальными? И что за нелепый наряд? Сказано же было, пляжная вечеринка.

Действительно, я босой, грязный, весь в крови, царапинах и синяках. Всегда мечтал быть Джоном Макклейном из «Крепкого орешка», только почему никто не говорил, что это так больно. Уж лучше костюм Незнайки на карнавал.

- Чего лыбишься, Воронов?

- Посмотрел бы, как ты выглядела после вентиляции.

- Ой, Воронов, вот только не надо нелепых оправданий, - Ли отмахивается от мои слов. – Вечно с тобою одни проблемы. Значит слушай внимательно и не перебивай. У стены стоит столик с напитками. Выпиваешь Маргариту, а лучше две и к остальным, веселится. Исполнять, курсант!

Я и не против, тем более что пить хотелось неимоверно. Подхожу к указанному столу и начинаю осушать бокал за бокалом. Странно, но организм совершенно не чувствует влаги, словно глотаю пустой воздух. Выпиваю всю Маргариту и принимаюсь за бутылку виски. Алкоголь буквально обжигает пищевод, принося страдания, но не утоляя жажду. Да что ж за наказание такое.