Пол Андерсон - Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— Да, сэр, некоторые мои товарищи удивляются, не…

— Не ожирели ли мозги у Империи, что она использует такое пространство не для кораблей, а под роскошные хоромы для вредных и опасных кутил, которых, в свою очередь, можно использовать, чтобы нам присылали больше оборудования. Да? — подхватил Абрамс.

— Э-э-э… Никто не совершает lese majeste [3] Здесь: государственная измена (фр.). , сэр.

— Черта с два, не совершает. Ты просто не можешь сказать этого прямо так, в лоб. Однако в данном случае вы, ребята, ошибаетесь. — Абрамс ткнул в сторону Флэндри своей сигарой. — Подумай, сынок, мы здесь для политических целей. Поэтому нам нужна именно политическая поддержка.

Мы не получим ее, враждуя с придворными, которые пьют шампанское, нежатся в постели и воспринимают это как само собой разумеющееся. Скажи своим друзьям, что этот идиотский отель — блокада.

«Вот где я все узнаю», — подумал Флэндри.

Опознаватель исследовал Флэндри, и дверь открылась. В холле было тепло; взгляд все время натыкался на вооруженных охранников. Они отдавали честь и пропускали мичмана дальше, провожая завистливыми взглядами. Но, по мере того как лифт поднимал Флэндри вверх, его самоуверенность улетучивалась. Переход в земной вес вместо упругой легкости принес ощущение неустойчивости.

— Довольно бесцеремонно, — сказал Абрамс, когда узнал о приглашении, — милорду захотелось новизны, и он позвал тебя. Я думаю, что каждый из его званых вечеров служит определенной цели — сбор негласной информации: чего мы ожидаем, что по этому случаю собираемся делать, и как вообще относимся ко всей этой ситуации.

К этому времени Флэндри уже знал Абрамса достаточно хорошо, чтобы осмелиться ухмыльнуться:

— И как же мы относимся, сэр? Мне бы хотелось узнать.

— А каково твое мнение? Твое собственное, там, внутри, что ты думаешь? Давай, у меня нет магнитофона.

Флэндри нахмурился, подыскивая слова.

— Сэр, я всего лишь работаю здесь, как говорится. Но… теоретически наша бескорыстная цель — спасти земную цивилизацию от разрушения; островитяне зависят от моря так же, как и рыбий народ. А цель Империи — сдерживать экспансию мерсеян в любом районе. Но я не перестаю удивляться, почему эта планета привлекает всех.

— По секрету, — сказал Абрамс, — моя основная задача — найти ответ на этот вопрос. Но пока еще не удалось.

…Слуга в ливрее объявил о прибытии Флэндри. Мичман вступил в апартаменты с радужными стенами и шикарными креслами; на экране шла постановка «Ундины». За буфетной стойкой стояли двое осанистых слуг, еще трое обслуживали гостей в зале — разносили напитки. Офицеры представительства — человек пятнадцать в парадной форме, — разделившись на группки, непринужденно беседовали. Персонал Хоксберга выделялся разноцветной гражданской одеждой. Флэндри заметил только одну девушку. Он почувствовал разочарование, но облегченно вздохнул, увидев квадратную фигуру Абрамса.

— A-а, вот и наш доблестный мичман, — сказал командующий. — Прошу, Хоксберг.

Человек с волосами соломенного цвета поставил стакан (официант с подносом подоспел раньше, чем рука завершила движение) и неторопливо направился к Флэндри. Его одежда была традиционно пурпурно-серых тонов, но сидела, как вторая кожа. Явный признак того, что он в лучшей физической форме, чем большинство знати.

Флэндри отдал честь.

— Мой лорд…

— Вольно, вольно, — Хоксберг сделал небрежный жест, и никаких церемоний, никаких чинов сегодня вечером. Ненавижу их. — Он взял Флэндри за локоть. — Пойдемте, я вас представлю.

Молодежь из командования поприветствовала Флэндри и проявила к нему гораздо больше интереса, чем раньше. Этих людей Старкад угнетал и делал угрюмыми. Награды на их мундирах были безукоризненно отшлифованы, и в этом блеске нетрудно было заметить, какое раздражение у этих офицеров вызывает покровительственное отношение земного персонала к одному из им подобных.

— А это моя сожительница, досточтимая Персис д’Ио.

— Я рада возможности познакомиться с вами, мичман, — сказала она вполне искренне.

Флэндри решил, что она — достойная замена Звездочке, во всяком случае, по внешним данным. Фигура ее была почти такой же роскошной, как у Драгойки, и шимерлиновое платье это удачно подчеркивало. На шее висел огненный рубин, а высоко взбитые волосы цвета вороньего крыла украшала диадема И невозможно было понять — это ее природное лицо или его сформировал биоскульптор с богатым воображением: большие зеленые глаза, изящно изогнутый нос, пухлые губки и необычайная оживленность.