А. Дж. Риддл - Холодный мир

На какой-то момент я замираю, а потом меня сотрясают рыдания. Впервые с момента аварии на МКС я думаю, что выживу.

Этой ночью они празднуют, и Федеральную Тюрьму Эджфилд я такой никогда не видел. Орет музыка, вооруженные до зубов заключенные пьют, дерутся или играют в карты и кости. Они выгребли из столовой все, что нашли, и теперь пол завален мусором. Эти люди большую часть своей взрослой жизни находились в камерах, и наконец-то они почувствовали себя беззаботными.

Но к утру все были мертвы.

Я понял это, потому что стало слишком тихо. Звуки пропали перед самым рассветом, и я даже встал с койки, поскольку, честно говоря, был уверен, что это моя последняя ночь на Земле, и хотел умереть стоя. Однако за мной никто не пришел. Видимо, они думали, что для этого у них впереди полно времени, но к счастью для меня – они ошиблись.

Солнце уже взошло, и со своей койки я видел, что двор усыпан телами. Они не были застрелены снайперами или взяты штурмом, а просто умерли. Что бы там ни убило их, меня оно не тронуло. По крайней мере, пока.

Шаги эхом отдаются в пустой тюрьме. Еле слышное «тук-тук-тук» переходит в рокот, и то и дело слышен хор голосов, подхватывающих друг за другом: «Все чисто!»

Подошедшие к моей камере солдаты одеты в защитные халаты и резиновые перчатки. Я тут же вспоминаю, что гвардеец, демонстрировавший работоспособность оружия во время обмена, тоже был в перчатках.

Тогда все сходится – оружие отравлено. Что ж, я впечатлен.

Солдаты отходят в сторону, уступая место высокому человеку с коротко стриженными волосами в темно-синем костюме. Первое, что пришло мне в голову – федеральный агент.

– Доктор Синклер, мы бы хотели поговорить с вами.

Я пожимаю плечами.

– Ну, вам повезло. Я как раз только что зашел в мой офис.

– Приведите его, – бросает он охранникам, и те через решетку дают мне халат и перчатки.

Да, определенно – на оружии яд. Они боятся, что он уже разнесен по всей тюрьме и я могу получить свою дозу отравления.

Значит, я нужен им живым. Это уже что-то.

Еще утром я был последним узником Эджфилда, а теперь я единственный, кто вышел отсюда живым.

Повертев головой, я ищу глазами Педро, но его нигде не видно.

Меня подводят к фургону, возле которого уже ждет федеральный агент. Рядом с ним стоит бородатый седовласый мужчина, чьи глаза можно назвать добрыми – я знаю его и уважаю, несмотря на то что мы никогда не встречались. Не могу даже представить, как он тут оказался, а ведь у меня довольно богатое воображение.

– Снимите халат и перчатки, – обращается Агент ко мне.

Как только я избавляюсь от них, сразу же следует вопрос охранника:

– Нам надеть на него наручники?

В ответ Агент выдавливает из себя кривую усмешку.

– Не, он ведь не из таких преступников, не так ли, Док?

– Некоторые меня вообще не считают таковым. Скорее – человеком, опередившим свое время.

– Ну, у меня не так много этого самого времени, так что заходи.

Внутри фургона остаемся только Агент, второй мужчина и я.

– Доктор Синклер, я Рэймонд Ларсон, заместитель генерального адъютанта, – представляется он, и у себя в голове я его сразу повышаю до Важного Агента.

– Это доктор Лоренс Фаулер… – указывает он на второго мужчину.

– Директор НАСА, я знаю, – перебиваю я его, глядя Фаулеру в глаза. – Несмотря на обстоятельства, я рад знакомству, сэр. Еще будучи в Калтехе, я следил за вашими работами.

При этих словах его глаза загораются.

– Правда?

Его голос звучит еще более глухо, чем на видео с последней конференции, которое я смотрел. Это было четыре года назад, и они определенно не прошли мимо него. Время и нервное напряжение сделали свое дело.

– Да. Ваше альтернативное исследование топлива для ракетных двигателей стоит отдельно…

Подняв руку, Ларсон заставляет меня умолкнуть.

– Так, достаточно. Давайте к делу. Если вы такой умный, как о вас говорят, то почему бы вам не рассказать, зачем мы тут? – усмехается он.

– Потому что вам что-то от меня нужно, – пожимаю я плечами. – Точнее, вы собираетесь помиловать меня, освободить из-под стражи взамен на мое сотрудничество. В противном случае вы будете угрожать, скорее всего, отправить меня в другую тюрьму, заключенные которой будут знать, что я единственный выжил в Эджфилдском бунте. Меня сочтут предателем, по чьей вине умерли мои друзья-преступники. Чтобы избежать судебного разбирательства и одновременно обеспечить защиту, надзиратель посадит меня в карцер до тех пор, пока у меня не кончатся силы. После этого я отправлю запрос о досрочном освобождении, но, стоит мне выйти оттуда, – я буду мертв через пару дней.