Йен Уотсон - Блудницы Вавилона

Если поначалу Гупта казался скользким, вертким ловкачом, то теперь он выглядел и вел себя иначе: уверенно и смело. Как будто неким скрытным образом расставив все в требуемом порядке и подготовив столовую, как сцену, к демонстрации фокуса, чувствовал себя теперь хозяином положения.

— И что же такое я спрятал? А-а, это мой маленький секрет.

— Я был жонглером, — сказал Алекс. — Жонглировал ножами. Бросал их в мишени, обозначавшие тех, кто меня обидел.

— Так что, Гупта, — торопливо вмешался в разговор Набу, — покажешь нам свой фокус?

Индиец все еще смотрел на Алекса — с презрением, наигранной веселостью и — да — сознанием своего полного права делать то, что заблагорассудится.

— Что спрятано? Где? И почему? Гупта всегда знает секреты. Взгляд его, — произнося это, индиец уперся взглядом в Дебору, — проникает сквозь стены, тростник, кирпичи. Через камень, одежду, кожу.

Неужели Гупта, по некоему жуткому стечению обстоятельств, был на той же улице, когда ишаки сорвались в галоп? Неужели он видел, как Алекс подобрал сверток, и запомнил его? Или он просто хороший физиономист и чтение мыслей строится на наблюдении за сокращениями лицевых мышц и другими непроизвольными реакциями?

В любом случае, решил Алекс, с первым светом утра нужно достать картридж из тайника в стене и держать его при себе, пока не найдется местечко понадежнее. Лучше где-нибудь в городе. В ямке, под камнем, может быть, на территории храма.

— Хватит, — сказал Набу. — Перестань дразнить наших добрых знакомых. Не порти настроение людям. Все, достаточно.

— А мне даже интересно, — сказала Дебора.

— Конечно, интересно, — согласился Гупта. — А вашему спутнику, мастеру метать ножи, ему тоже интересно?

— Хм-м, хм-м, м-м, — сказала прислуга.

в которой Алекс совершает акт священной любви и знакомится с цирюльником

От кошмара его спас крик. Алекс только что установил стержень взрывателя бомбы, чтобы ровно через час уничтожить весь мир. Почему он это сделал? Все дело было в послании, которое он то ли получил, то ли не получил. Отвратительно и ужасно быть тем, чей долг погубить столько надежд, красоты и любви. Услышав крик Деборы, Алекс вскочил с тюфяка, прикрылся первой попавшейся под руку тряпкой и, выскочив из комнаты, помчался по коридору в направлении голосов.

Из открытой двери слышался раскатистый, возмущенный голос Набу:

— Послушайте, это отвратительно! Омерзительно!

— Нет, если у них такие обычаи! — возражала Дебора.

— А зачем оставлять дверь открытой? Чтобы все видели?

Алекс заглянул в комнату. Дебора и Набу стояли в нескольких шагах от порога, причем Дебора, похоже, сдерживала нубийца. Гупта, небрежно поджав ноги, сидел совершенно голый на голом полу в ясном свете наступающего утра. Одна его рука шевелилась под ляжкой, другая висела у рта, и из нее выползала коричневая шелковая лен та. На глазах у Алекса другой конец ленты появился из ануса индийца. Рядом с ним, на полу, лежала маленькая прозрачная коробка. Отправляя в рот пленку из кассеты, Гупта не просто поедал ее, но и извергал из себя через задний проход!

Алекс бессильно прислонился к дверному косяку. Пока он спал, индиец пробрался в комнату и выкрал картридж! И вот теперь он… превращал пленку в экскременты.

Заметив Алекса, Гупта кивнул ему и вежливо осведомился:

— Доброе утро! Что-то потеряли?

Выдать себя поспешным заявлением Алексу помешал Набу.

— Вот она, гигиена по-индийски! Проглотить, подождать, пока оно выйдет из вас, а потом подергать туда-сюда! И притом оставить дверь открытой, чтобы все видели. Меня от этого тошнит.

Дебора хихикнула.

Кадык у Гупты судорожно задвигался вверх-вниз, после чего индиец изрыгнул на ладонь нечто напоминающее ленточного червя. Другая рука выдернула из-под задницы вторую ленту.

— Оба совершенно чистые. Ха-ха! Маленькая шутка! Эти два отрезка вовсе и не были соединены. Ты, Набу, принял их за одну ленту. Почему? Потому что на днях я рассказывал тебе о том, как некоторые мудрецы у меня на родине, умеющие контролировать внутренние мышцы, прочищают кишечник, проглатывая и проводя через него, как змею Кундалини, очень длинное полотенце.

Гупта поджался, приняв позу лотоса и тем самым скрыв свои гениталии.

— Ну, разве не замечательно? Вы видите то, что хотите увидеть, когда на самом деле ничего нет. И наоборот!

Индиец ловко намотал пленку на средний палец и засунул ее в коробочку, которая была сделана вовсе не из пластика, а из рога или чего-то похожего. Пленка оказалась совсем и не пленкой. Она была шире и мягче. Резина, объяснил Гупта. Алекс смог наконец выдохнуть.