Йен Уотсон: Книга Реки

С незапамятных времен из-за черного течения эту реку не пересекала ни одна лодка. Конечно, это не мешало нам перевозить грузы вдоль восточного берега от Аджелобо на юге до Умдалы на севере, где река широко разливается, превращаясь из пресной в соленую, и где по ней гуляют штормовые волны. И всегда, еще с самого детства, живя в пыльном Пекаваре — почти на середине этого маршрута, — я мечтала вступить в гильдию речников и стать женщиной реки.

А почему бы и нет? — рассудили мои родители. Их не испугало мое решение (во всяком случае, так я тогда подумала). Я же не буду плавать всю жизнь и когда-нибудь на этом пути в семьсот лиг с юга на север найду себе мужа и привезу в Пекавар, чтобы оставить его там и завести детей и, возможно, остаться самой — как многие девушки, которые, выйдя весной в плавание, возвращались осенью с обретенным супругом. Просто мне на это, может быть, понадобится больше времени, но страсть к путешествиям, безусловно, пройдет. Река, пусть пейзажи на ней и меняются от южных джунглей до северных болот, все-таки остается рекой. Так что, поплавав вверх-вниз лет пять или шесть, я должна буду ко всему этому привыкнуть.

Мои мысли были заняты исключительно Севером и Югом, мой брат-близнец по имени Капси, из глупого упрямства решив посвятить себя Западу, всем сердцем отдался желанию вступить в крошечное монашеское братство Наблюдателей, что находилось в городке Вер-рино в пятидесяти лигах к северу. Мы в нашем Пекаваре знали о них очень мало — то есть почти ничего, кроме того, что есть такие, — но для Капси этого оказалось достаточно. Еще ребенком, смастерив себе огромную подзорную трубу, он всматривался туда, где за ширью реки в полторы лиги, за черным течением на ее середине, прямо напротив Пекавара тянулся западный берег, довольно пустой и скучный.

Лично меня западный берег совсем не занимал. Он вообще ни в ком не вызывал любопытства, если не считать братца Капси и тех одержимых из Веррино. С какой стати мы должны были интересоваться теми, кто недоступен и не стремится к общению, не играет никакой роли в нашей жизни и о ком не упоминается ни в одной летописи?

Но все внезапно изменилось, когда я, едва дождавшись своего семнадцатилетия, подала заявку о вступлении в судовую гильдию и узнала о ее первой большой тайне, само существование которой, положив руку на Книгу Реки, я поклялась не открывать никому. А именно, что нужно не просто наняться на работу, но пройти обряд посвящения.

— А что это за посвящение? — спросила я хозяйку причала, после того как пришла в порт и выполнила все формальности в ее дощатой конторе. Слово «посвящение» ассоциировалось у меня с таинственными и мучительными ритуалами где-то в джунглях Аджелобо.

— Детка, ты хочешь быть пассажиром или членом команды?

— Членом команды, конечно.

— Тогда ты должна пройти обряд посвящения, каким бы он ни оказался. — Женщина засмеялась и тряхнула своими выцветшими на солнце волосами. Она была средних лет, красивая, с обветренной кожей. Она показала мне свои руки: — Смотри, пальцы мы не отрезаем. И не будем протаскивать тебя под килем, бросать на съедение жалоносцам и совершать еще что-то ужасное в этом роде. Мы даже не станем тебя разыгрывать или путать. Уверяю тебя, я от страха не поседела.

Я кивнула, и она правильно поняла мой молчаливый ответ.

— Завтра днем приходит один латинец. Будь здесь на закате. — С этими словами она отпустила меня и снова погрузилась в свои бумаги.

Итак, на следующий вечер, после того как я была представлена как полагается, хозяйка причала провела меня на борт «Рубинового поросенка», а потом на нижнюю палубу, где находилась тесная каютка хозяйки судна, освещенная одним-единственным масляным фонарем; к этому времени я уже не слишком беспокоилась о предстоящей церемонии посвящения, которая в такой убогой обстановке едва ли могла быть чересчур эффектной и экзотической — мне предстояло свыкнуться с мыслью, что я буду плавать на борту вот такой посудины. В мечтах я видела куда более величественные картины — корабль с двумя мачтами, а то и тремя. Бриг или шхуну.

Когда мы постучали и вошли, я увидела хозяйку судна, на которой была нацеплена рыбья маска из тех, какие надевают во время ежегодной регаты; ничего особенно страшного в ней не было, разве что свет фонаря делал ее более похожей на женщину с настоящей рыбьей головой, чем это мог сделать дневной свет. На маленьком столике перед ней лежал потрепанный экземпляр Книги Реки, а на нем сверху — дешевое издание Книги Преданий. Хозяйка судна открыла эту книжечку и бегло пролистала, словно хотела освежить что-то в памяти. После этого она внезапно и резко выкрикнула, заставив меня вздрогнуть от неожиданности: