В Бирюк - Обязалово [СИ]

Двое круглых сирот помогали друг другу пережить это время, вместе ходили на одно и тоже кладбище. И, естественно, сошлись. Узнав, что девка беременна, Немат повёл себя вполне прилично: девку не прогнал от себя, не велел выбить или вытравить плод. Что означало, в частности, что если родится сын, то девка-роба, получает жилье и содержание, а по смерти господина — вольную для себя и для сына.

Понятно, что жениться на ней он не собирался. Боярская женитьба — дело серьёзное, ни холопки, ни смердячки для этого не годны. Но жили они как муж с женой, да ещё и получше многих венчанных — в любви и согласии.

Чтобы сохранить своё боярство, род свой — Немату нужно было сохранить вотчину.

Сама-то вотчинка, смерды в здешних весях, от мора пострадала мало. А вот «головка» — усадьба боярская стояла пустая. Нужно нанять бойцов, слуг взамен умерших да разбежавшихся. Нужно закупить коней и скотину взамен уведённой. Новых людей нужно обуть-одеть. Вооружить, научить, прокормить.

Срок княжьего смотра боярской дружины никто сдвигать не будет. Не приведёшь что положено — «оружных, бронных, доброконных» — твою вотчину другому отдадут, более толковому да разворотливому.

По счастью, покойный ключник оказался «рабом верным», и боярскую «захоронку» сохранил. А его дочка оказалась «верной рабой», и Немату место показала.

— Кабы не она — хоть вешайся. Я уж думал бросить всё да уходить куда. Да такое приданое и не за всякой боярышней возьмёшь!

Немат выкручивал вотчину досуха, экономил на всём, донашивал старые вещи, оставшиеся от покойных родителей. Назанимал где только мог.

— Вроде, выворачиваюсь я. Ежели будет на то божья воля, то к сроку поспею и дружину князю покажу. В притык, в натяг, но…

Но тут в этой истории появился ещё один женский персонаж — родная сестра Варвара.

За два года до смерти отец Немата отослал дочь Варвару в женский монастырь Параскевы-Пятницы в Смоленске.

Обычай посылать на пару лет своих детей на обучение в монастыри довольно распространён в среде аристократии по всей средневековой Европе. И дело не в благочестии — обеспечить жёсткую дисциплину с постоянным контролем каждого шага ребёнка в условиях городской или сельской усадьбы практически невозможно.

Если для мальчиков на смену «дядькам» — няньке мужского пола, приходил пестун-наставник, который часто сопровождал юношу до его женитьбы, а то и далее, то кормилица — таких воспитательно-надзирательных прав и функций применительно к юной девушке уже не имела. А институт гувернанток в «Святой Руси» отсутствует.

Фактически родители оказывались перед выбором: либо быстренько выдать 12-14-летнюю девочку замуж, либо ждать когда она «в подоле принесёт» и выдать после этого. Для «широких народных масс» такая скорость и спонтанность замужества приемлема: «Одним ртом в избе меньше».

Но чем выше уровень благосостояния, тем менее весомыми становятся личные психология с физиологией. Их отодвигают разные материально-сословные соображения.

Стремление к «удачной партии» требует «предпродажной подготовки товара», да и выдать уже оформившуюся девушку можно выгоднее, чем голенастое сопливое «чудо в перьях».

Смерть отца растянула период пребывания девушки в монастыре ещё на год. За который благочестивые сёстры-инокини сдвинули «бедняжку сиротку» глубоко в православие.

Неделю назад Варвара пришла с тремя монахинями в усадьбу к брату и потребовала свою долю наследства. Дабы сделать богатый вклад в монастырь, куда и намерена поступить, отринув мирскую грязь и всяческие нечестивости.

— Она как приехала — сразу взбесилась. Моя-то у неё в служанках прежде была, в робах, Ну, девками-то они… нормально. Вроде дружны были. А теперь еёная холопка — в усадьбе хозяйка. И вон уже — дитё носит. А Варвара так это… пустышкой. В девках засидевши. Ей-то — обидно. Да и усадьба-то разорена. Вещей много продано, да расхищено, да заложено. И материных, и её прежних. Всё поменялось. Будто в чужой дом попала. Уж не знаю, что она инокиням рассказывала-хвастала, но вклад богатый взять не с чего. Или надо последнее отдать. Тогда я вотчину не подыму. А она орёт: плевала я на твою вотчину. Живёшь в грехе да в мерзости! Чтоб вы все здесь сдохли! И блядка твоя, и ублюдок твой! Отдавай мою долю! Не то в епископской тюрьме сгною!

Немат обижено посопел. Николай, поймав мой вопросительный взгляд, кивнул:

— Эти — могут. Параскева-Пятница из самых богатых и чтимых монастырей. В Смоленске прям над торгом висит. Игуменья у епископа каждую неделю бывает. Князь-то, Благочестник, к ним слух преклоняет. А тут-то дело ясное: парень молодой, заблудил с давалкою хитрою. Сестрицу родную обижает, полюбовницу цацками задаривает. А сестрица — богобоязнена да благочестива, в постриг рвётся, душу спасает. И выходит, мил друг Немат, что ты у самой святой церкви имение воруешь, у сирых да у нищих последний кус изо рта вырываешь. Который благочестивые сёстры, в смирении своём, им бы на твоё майно купили, да христа ради — раздали.