Артем Зайцев - Тождество Сансары [СИ]

И казалось бы, зачем вообще создавать сайдфреймы? Не проще ли переселить все сознания, порожденные работой множеств неокортексов, прямиком в виртуальность?

Всё дело в человеческой природе.

Из-за постоянного воздействия магнитных полей на работу неокортекса человека, его личность начинала впадать в подобие обсессии. Мозг, возможно, умеет работать на квантовом уровне, соответственно, рассчитать точный эффект магнитного резонанса на синаптические щели невозможно — один из параметров всегда будет оставаться неизвестным.

Как мог помнить Аккон, создатели города первоначально планировали сделать систему, где человеческие мозги были бы подключены к виртуальной системе навсегда. Человек попадал в сгенерируемый рай, а его несовершенное тело отбрасывалось как рудимент. Плавающий в жировом бульоне, окружённый электромагнитной тороидальной сетью, утыканный электродами, подпитываемый калием плюс, и находящийся под медицинским контролем автономной системы и программой центрального процессора, головной мозг мог бы жить вечно. Ему бы не требовался сон для восстановления сил, впрочем, как и спинной мозг, ненужный для такой системы. Теоретически. Но система оказалась несовершенна. Миллионы лет эволюции и биологической мутации, наращивания млекопитающими неокортекса поверх мозга рептилий, оказались непреодолимы для медицинской нейробиологии того времени. Проблема заключалась в электромагнитном поле, окружавшее мозг и отслеживающие резонанс внутри него. Со временем, чем дольше мозг подключен к виртуальной системе, чем сильнее эм-поле воздействует на него, тем он становился более подвержен случайной генетической мутации, обусловленной внешним неестественным положением «не-в-теле», тем слабее становилась связь между неокортексом и базальными ганглиями. Уровень серотонина падает, что сказывается на работе нейронов и передачи информации между ними.

Случайный нейрон начинает целенаправленно искать отрицательно заряженное вещество, и в конечном итоге находит, допустим, хлор минус. Так зарождается зерно обсессии. Навязчивая идея электрическим импульсом бежит от нейрона к нейрону через те самые синаптические щели, поглощая каждый дендрит. Чем дольше длится процесс, тем менее он обратим. Человеческая личность, созданная в процессе эволюции млекопитающих, как одна из возможностей неокортекса, начинает отторгать реальность. В первую очередь она ищет выхода из созданной для неё иллюзии, даже если её не существует. Для этого и были созданы сайдфреймы — тела-хосты для взаимодействия с реальным миром. Эм-поле ослабевает, что даёт передышку для головного мозга, тем самым системе легче контролировать изменения непосредственно внутри нейронного мира. Но тогда бы Амсет утратил свой смысл существования, смысл, который в него заложили его создатели. Поэтому, всем жителям Рамеега приходилось соблюдать баланс между реальным и виртуальным измерениями. В данном случае, житель Рамеега и житель Амсета — диалектическое единство.

Аккон всматривался в городские постройки, мимо которых он проезжал. В структуре улиц четко прослеживалась геометрическая закономерность. Улицы, кварталы, и, даже, целые районы, были разбиты на равные отрезки. Из улиц можно было сложить правильные прямоугольники, а из районов — квадраты. Абсолютное поклонение Евклидовой геометрии.

Через каждые сто метров в глаза Аккону бросались дешёвые магазины, рестораны и бары эконом-класса, бутики для малоимущей прослойки населения. Все эти постройки были высечены внутри стандартных домов-коробок из железа с треугольными крышами, от поверхности которых отражались лучи двух солнц.

По тротуарам передвигались сайдфреймы. Интересно, но точно количество жителей Рамеега Супримация никогда не афишировала.

Программа машины вывела окно оповещение на поверхность экрана.

— Приехали, — сказала Робин.

Машины свернула за угол, выехав на проспект с круговым движениям. В центре стоял высочайший белый шпиль, метров сто-сто двадцать, уходящий заостренной вершиной в небо. Тень от него падала на здание Торгового Центра впереди, куда и направлялся Аккон с Робин.

Машина подъехала к главному входу Торгового Центра, припарковавшись рядом с машинами других детективов, стоявших на зарезервированных парковочных местах.

Два огромных пилона удерживали верхний балкон здания, который был спроектирован смежно с плоской прямоугольной крышей. Металлические стены здания в некоторых местах покрылись коррозией, но визуально зданию было далеко до внешнего обновления. В стенах, от первого этажа и до пятого, конвейер-производитель вырезал проёмы, куда вставили широкие металлические окна с матовыми рамами. Сами стеклянные окна отражали закатное небо и постройки за спиной Аккона, где располагались офисные здания, бескрайние многоэтажные жилые постройки из бетона и стали, проспект с кольцевым движением, через который сюда они с Робин приехали, и мемориальный шпиль из белого мрамора в центре проспекта. Ну, и конечно же, пара звёзд, лежащие на плоскости эклиптики, чей свет окрашивает небо в розово-багровые тона.