Святослав Сахарнов - Лошадь над городом

Не удивлялся он и обнаружив у себя на столе письмо, присланное из сибирского города с почтовым штемпелем «2221 год», а вскрывал, читал, покачивая головой и кривясь, если смысл фразы, например: «Ввиду дальнейшего поднятия города литосферной плитой и разрушения музея, выделяем вам площадь...» — был ему непонятен.

Не удивился он и когда из столицы приехала комиссия экспертов, вытащила из запасника картину с нарисованными соснами и фальшивой подписью «Шишкин». Эксперты долго колдовали над ней, скребли краску в уголке, лили кислоту на раму, нюхали и просвечивали холст портативным рентгеновским аппаратом. Потом объявили, что картина подлинная, составили акт и, потребовав двух милиционеров в охрану, уехали, увозя с собой раму, сосны и подпись Шишкина.

Когда черный автомобиль с опечатанной картиной проезжал мимо квартиры Матушкиных, у распахнутого окна стояла Нина Павловна и, рыдая, кусала острые кулачки: разве не говорила она мужу, что в каждом запаснике есть творение гения?

Знаменательный день, о котором идет рассказ, начался в «Новоканале» как все остальные. Жидкая струйка служащих, возникшая у входа в половине девятого, около девяти часов стремительно разбухла и превратилась в ручей, который быстро набрал силу и образовал около дверей водоворот. Однако как только стрелки электрических часов, подпрыгнув в последний раз, образовали прямой угол, указывая на 12 и 9, ручей иссяк, и только испуганные капли — опоздавшие сотрудники — продолжали проскакивать мимо седоусого вахтера, который уже восемь лет осуждающе наблюдал из-за застекленной перегородки эту картину.

Рабочий день в учреждении начался: задвигались, как руки, кульманы, застучали пишущие машинки, на микрокалькуляторах забегали зеленые, похожие на богомолов, цифры.

Стороннему наблюдателю, человеку, который случайно забрел сюда, могло показаться, что здесь все обстоит как нельзя лучше: у него не возникло бы никакого сомнения, что из-под черных рук кульманов выходят на белых тяжелых листах поворот за поворотом новые арыки и канавы, что страницы, которые машинистки с треском выдергивают из-под машинных валиков, содержат смелые проекты углубления и расширения уже существующих каналов и что похожие на зеленых насекомых цифры, которые девушки старательно переписывают в тетради, — это кубические метры и — страшно подумать! — километры воды, которую посошанская степь получит от сооружения новых магистралей.

Увы, все это не так.

История «Новоканала» поучительна, и ее следует рассказать подробно. При своем появлении он назывался просто «Степьканал» и возник в те далекие годы, когда было решено обводнить и распахать посошанскую степь. Дело торопило, и едва внесли канцелярские столы в две полуподвальные комнаты углового здания на базарной площади, и едва за этими столами расселись машинистка и две девочки, вооруженные канцелярскими скрепками и цыганскими иглами для сшивания бумаг, немногочисленные инженеры и техники, набранные в штат нового учреждения, ринулись в поля, чтобы лично забивать колышки на трассах будущих канав и арыков. Гудели первые слабые колесные тракторы, голубые лемехи вспарывали землю, ковши редких экскаваторов перебрасывали ее с места на место, тысячи землекопов вручную делали главную работу. Считанные месяцы — и первые весело журчавшие коричневые ручейки устремились в свои русла, а голубая сетка, до того существовавшая только на чертежах, стала реальностью. Но очень скоро выяснилось, что учреждению мало одной машинистки, что кроме инженеров необходимы еще завхоз, уборщицы, электрики и слесарь. Принятых свели в профсоюз, и в углу одной из комнат появился новый стол с табличкой «Профком». Как-то почта принесла присланное «Степьканалу» письмо с четырьмя сургучными печатями и лиловой пугающей надписью «подлежит возврату». Для письма купили сейф, и, отвоевав от соседней квартиры комнату, оборудовали ее решетками и железной дверью. Возникла спецчасть. Сотрудники в те годы были все людьми молодыми, выезжая коллективно за город, они играли в волейбол и городки. Появился освобожденный физорг. Когда число служащих превысило сотню и они перестали помещаться в двух комнатах, выселили соседей.

Прошло время, каналы кончили рыть, и веселые, загорелые инженеры вернулись в город. Но рост учреждения остановить уже было невозможно: в нем появлялись все новые и новые люди — те, кто ведал летними лагерями для детей и путевками для их родителей, кто руководил хором и танцевальными кружками, число машинисток выросло так, что пришлось брать заведующую бюро и мастера по ремонту машинок, появились вахтеры и ночные сторожа, за ними — люди, которые руководили сторожами и проверяли их по ночам. На каждую бумагу, отпечатанную в «Степьканале» и посланную по почте, приходило три-четыре ответа, и канцелярия скоро заняла обе комнаты, в которых когда-то помещался весь «Степьканал». Когда учреждению стало тесно под крышей кирпичного дома на базарной площади, начали строить новое здание из стекла и бетона. Для руководства строительством организовали отдел, обзавелись автомашинами, краном и ремонтной мастерской. Когда здание закончили и стали переезжать, оказалось, что отделы уже едва размещаются и в новом доме.