Майкл Коуни - Р26/5/ПСИ и я [сборник]

Может быть, и так. А может, Риф был просто поводом для стычки с Мирандой?

– Но не можешь же ты так просто взять и взорвать Риф, – сказал я. – Господи, ты же все-таки океанолог!

Диана предостерегающе нахмурилась, но Уэстэвэй продолжал довольно мирно:

– Верно, но я ведь еще и рыбак, и мое процветание зависит от ученых дельфинов. Само присутствие Рифа отвлекает их от работы. У меня случались недоразумения еще до того, как дельфины погибли. Все предельно просто. Я изучил Риф, записал все свои наблюдения и нашел в Рифе не больше особенностей, чем в любой сухопутной акуле – вот только он приспособился к жизни на суше без помощи человека. Забавное явление, и ничего более. Может быть, в океане сотни ему подобных. Так что долг океанолога я исполнил, а теперь мне надо зарабатывать на жизнь.

– У тебя же есть по меньшей мере один дельфин, и чувствует он себя совсем неплохо.

– Да, это Милашка. Он просто глуп, и больше ничего. – Дэн помолчал, колеблясь. – Он появился пару дней назад – удрал из «Тихоокеанского Питомника». Верно, соскучился по Диане, – он поднялся. – Иди-ка сюда, если хочешь узнать кое-что любопытное о Ползучем Рифе.

Он рассказал удивительную историю, иллюстрируя ее видеозаписями и образцами коралла, и странно звучал его хриплый невыразительный голос в полуразвалившемся доме на краю лагуны, где за окнами выл мартовский ветер, а волны шуршали и скребли по галечному пляжу.

– Весь секрет в Метаболизме, – рассказывал Дэн, а Диана сидела рядом. Отчего она была так беспокойна? – Коралл мадрепора принадлежит к отряду зоантариев, который включает и морские анемоны. Твердая часть коралла, скелет, состоит из углекислого кальция, извлеченного из морской воды. Обычно колония развивается на окаменевших останках прежних поколений кораллов. Однако в случае Ползучего Рифа коралл развил в себе способность вырабатывать сильную кислоту, которая растворяет останки и перерабатывает з известь для новых полипов. Процесс добывания извести из морской воды здесь попросту минуется.

Дэн смотрел куда-то поверх моей голову, позабыв о своей выпивке.

– И еще два новых свойства – ускоренный обмен веществ и ульевый инстинкт. Это помогает Ползучему Рифу передвигаться в любом избранном им направлении со скоростью примерно четыре километра в год. Словом, Риф получает возможность двигаться против планктонового потока. Если, конечно, его не заинтересует что-нибудь другое – как, например, мои дельфины, которые пару лет назад проложили для него дорожку из мертвой рыбы по океанскому дну.

Так Риф стал угрожать судоходству и рыболовству, и тогда мы заманили его в лагуну и ждали, пока он не погибнет. И никто на это не жаловался.

Он умолк и одним глотком осушил стакан.

– Почему же он не погиб? – спросил я.

– Риф очень быстро развивается. Подумай только, как быстро должны расти новые полипы, чтобы он мог двигаться со скоростью четыре километра в год! Да и он привык к тому, что при отливе оказывается выше уровня воды. Риф без труда приспособился к жизни на суше. Правда, пищи здесь поменьше – но и обмен веществ у него замедлился, как у медведя в спячке. И на помощь Рифу пришли анемоны, морские ежи и звезды, которые живут в симбиозе с полипами.

– Это-то мне ясно, – сказал я. – Только все равно не могу понять – как же он питается? Двигаться-то он не может.

– Так ведь вокруг полно насекомых – воздух над лагуной прямо-таки кишит москитами. Так сказать, воздушный планктон… – Ден помрачнел еще больше. – И потом, – похоже, Риф может приманивать и более крупную добычу. Бродячих сухопутных акул, садовых барракуд – всех этих тварей, которых столько расплодилось на Полуострове. А также птиц… и моих дельфинов.

Дэн умолк. Диана, добрая душа, пригласила меня поужинать. Весь вечер я флиртовал с ней при угрюмом молчании Дэна. Однако и у Дианы вид был какой-то рассеянный.

– В чем дело? – спросил я. Мне казалось, что она думает о том, как сложится ее судьба там, среди звезд. И о том, что ее отец останется здесь совсем один.

– Да так, ничего. – Глаза ее отсутствующе глядели вдаль. – Просто слушаю ветер.

Воскресное утро. Визифон зажужжал около десяти часов. На экране появилось лицо Кариоки – резкость изображения нарочно слегка смазана, чтобы затушевать морщинки.

– Джо! – воскликнула она. – «Враги Рабства» проводят сегодня в полдень митинг возле «Принцессы Луизы». Там будут все, кто хоть что-то значит, и я совершенно уверена, что мы можем рассчитывать на твое присутствие. Я обращусь к людям с речью, милая Миранда тоже, а потом мы все вместе двинемся к лагуне. Кстати, я не говорила тебе, что хочу заказать одну из твоих прелестных слитовых пелерин?