Виктор Колупаев - Избранные произведения в одном томе

Моя провожатая, между тем, проникла через боковую калитку к отдельно стоящему домику и вышла вскоре в сопровождении рыжебородого батюшки в рясе, успев, видимо, объяснить ему суть дела. Лицо у него было чисто русское, нос картофелиной, румянец во всю щеку и маленькие голубые глаза.

— Нонче никак невозможно, — сказал он приветливо. — Надо подыскать крестных, а уж поздно. Переночуйте в сторожке при церкви, а завтра поутру и покреститесь.

— Не возвращаться же назад некрещеным, — вступила и моя попутчица. — Не идти же вам обратно в лес на ночь глядя.

Что верно, то верно, в лес мне не хотелось. Я согласился.

— Вы с дороги, приглашаю. вас на чашку чая. Это рядом.

— Да неудобно как-то…

— Я живу с мамой, — поспешила она меня успокоить, — а зовут меня Галиной Вонифатьевной.

— А я просто — Мар.

«Избегать контактов», — вспомнилась мне строка из договора, но я не мог отказать такой женщине и направился вслед за нею. В разговоре о некоторых особенностях обряда (я старался ненавязчиво задавать вопросы, чтобы не выглядеть после совсем уж дураком), мы незаметно поднялись на крыльцо. Дом был небольшой, но внутри довольно просторный. Я ожидал увидеть скромное убранство, но был удивлен резной, красного дерева мебелью, любая вещь из которой могла бы занять достойное место в особняке бывшего Санкт-Петербурга. Иконы, в общем-то, не бросались в глаза даже мне, чужаку; больше всего их было в прихожей. Обстановка тепла и уюта чувствовалась во всем, и хозяйка представлялась бриллиантом в подобающей оправе. Но более всего меня поразила картина на какой-то библейский сюжет, писанная маслом с таким мастерством, что глаз невозможно было оторвать.

— Я сама не могу на нее насмотреться, — сказала Галина Вонифатьевна, довольная произведенным на меня впечатлением.

— Такой шедевр и в захолустье…

— Подарил мой старый приятель, — ответила она, нисколько не обидевшись на «захолустье».

Признаться, меня все время не оставляла мысль, как такая от природы аристократически одаренная женщина могла оставаться незамужней? Но подобные вопросы не задаются с первой встречи, а последующих не предполагалось…

Между тем, подан был чай с вареньем и булочками, каких я не едал ни разу в жизни по понятным причинам. Тетя Дуся (так просила называть Галина Вонифатьевна свою маму), седенькая, худенькая старушка начала было расспрашивать про город, но дочь ее тотчас же остановила. И, чтобы переменить тему разговора, я рассказал о своем недавнем приключении в лесу. Женщины восприняли мое повествование очень серьезно и без тени сомнения.

— Значит, диавол сильно не хочет допустить вас к крещению, — заключила Галина Вонифатьевна. — Но тронуть не посмел, стало быть на вас благодать Божья. Однако стемнело и вам пора отдохнуть. Я провожу вас до сторожки.

За церковной оградой вошли мы в небольшую избу, в углах густо уставленную образами. Две лампадки перед ними наполняли комнату тусклым таинственным светом. Иконостас чем-то напомнил мне пульт космического корабля.

— Как поживаешь, Варвара Филипповна? — громко обратилась моя знакомая к поднявшейся нам навстречу старушке.

— Твоими молитвами, красавица моя, пока дышу. А уж очи слепнут и едва слышу, должно скоро Господь милосердный приберет, слава Ему.

— Ты не пугай нас, Варвара Филипповна, рано тебе еще. Вот гостя на ночлег привела. Отец Иоанн завтра его покрестит.

— Добро пожаловать, добрый молодец. Благодари Бога, что сподобишься крест принять, а сейчас ложись спи, сон тебе будет вещий.

— Не оставь его в молитвах твоих, — сказала на прощанье Галина Вонифатьевна и ушла.

Я пристроился на шубах у стены на небольшой лежанке под заботливые приговаривания Варвары Филипповны и мне нравилось, что со мной обращаются как с ребенком. Пережитое за день не умещалось в голове. Я мысленно посочувствовал Прову, оставшемуся ночевать в лесу. Стало быть, мотоцикл не удалось отремонтировать…

Признаться, мне уже надоело это приветствие людо-человека: «Дорогой мой виртуальный человечище!» Но Александру Филипповичу оно, видимо, нравилось.

— И как это вы меня находите? — с некоторой долей неприязни в голосе спросил я.

— Да как же вас не найти?! — удивился он. — Стоит мне подойти к любому виртуалу, да что — к виртуалу, к любой виртуальной вещи, предмету, как вы передо мной. Ведь вы — возможность всего! Вы — одно. А как только я подойду к вам, в вас взбрыкивает это самое ваше «Я», и вы в виде «Я» передо мной! Очень удобно. Вообще ваш мир очень удобен, не то, что наш.