Фредерик Уоллес - Необычный полёт

Демарест хмыкнул.

— Настанет день, когда у нас появятся безынерционные двигатели, и масса не будет играть роли. Но сейчас играет. Наши разработки построены на компромиссе. Мы оба работаем с тем, что имеем, а не с мечтами. Я построю свой корабль; вы подберете для него правильный экипаж.

Марлоу вернулся к своим графикам. Машины изменить можно, но человеческое тело упорно придерживается старого шаблона. Невозможно набирать в экипажи совсем молодых людей, но что, если существуют расовые типы, более устойчивые к радиации? Где? Он таких мест не знал. Возможно, биологи могли бы продуцировать такой тип, размышлял с надеждой Марлоу, понимая, что обманывает сам себя. Человеческие существа не дрозофилы; к тому времени, когда сменится достаточное количество поколений и вид обретет настоящую устойчивость к радиации, которая позволит избыточному населению свободно совершать космические полеты, он давно уже умрет, а проблема будет решена.

И лучшие представители человечества тоже умрут, а их дети так и не появятся из-за стерилизации.

Или Солнечная система будет населена чудовищными мутантами.

В далеком далеке Итан, которого эта проблема нисколько не волновала, покорно пожал плечами.

— Полагаю, надо свыкнуться с мыслью, что мы просто не увидим его, пока не вырастет, если, конечно, еще будем живы.

— У тебя впереди годы и годы и ни одного дела, которым стоило бы заняться! — в сердцах бросила Аманта.

— Черт возьми, — уныло вздохнул Итан. — так бы хотелось его понянчить.

— Когда вырастет и прилетит сюда, уже не понянчишь, — сказала Аманта. — Тут я с тобой согласна. И на что это на меня нашло?

— Может, удастся попасть на следующий тихоход? Их отправляют время от времени для людей с больным сердцем. — Он задумался. — Хотя неизвестно, отпустит ли нас Дом пенсионеров.

— Дом пенсионеров! — презрительно фыркнула Аманта и отшвырнула салфетку. — Они думают, мы не понимаем, что это всего лишь приют для престарелых! Как полагаешь, отпустят?

— Если нас что-то и остановит, то уж наверняка не они. У нас с тобой сердце не в порядке и космического времени почти не осталось. Зря летали на Венеру.

— Но ведь надо было повидаться с Эдит и Эдом и их детишками, а потом возвращаться на Марс, поближе к Джону, Перл и Рэю. Давай не будем сожалеть о своих поступках. — Она вцепилась в подлокотник. — Мы ведь здесь уже давно, так?

Итан кивнул.

— Может, они уже забыли, что у нас осталось всего по месяцу? — с надеждой спросила она.

— Уверена, что по месяцу?

— Сам посчитай. Полеты всегда продолжались дольше, чем мы рассчитывали.

— Тогда бесполезно. Нам разрешат сесть только на тихоход, но и в него вряд ли пустят, потому что полет займет больше месяца.

— Не могут же они помнить каждую минуту, проведенную нами в космосе.

— Могут, — заявил он. — У них записи.

— Вдруг они их потеряли?

— Послушай, у нас есть дети и внуки. Они прилетят и повидаются с нами. Неужели обязательно лететь на Землю, тем более, что это противозаконно?

— В том-то и дело, — возразила она. — Мы видели всех остальных наших внуков. Неужели не увидим самого младшего? Откуда нам известно, как его жена заботится о ребенке? Я ночами не сплю, все думаю об этом.

— Попробуй дремать днем, как я.

Аманта нажала на кнопку, и автоматическое кресло замерло.

— Ты собираешься доставать билеты или нет?

— Я об этом думаю. Давай качайся дальше.

— Не буду, — капризно заявила она. — Не буду, даже если бы это кресло раскачивал ты. Я думала, что выхожу замуж за человека, который сделает меня счастливой.

— Я всегда старался изо всех сил. Ну же, качайся.

— А ты попробуешь добыть билеты?

Итан послушно кивнул и почувствовал облегчение, когда кресло закачалось вперед-назад. Житья нет от женщины, которая не знает покоя.

Аманта лежала в постели, прислушивалась. Временами она слышала очень хорошо, совсем, как раньше. Порой не слышала почти ничего. Эти повторяющиеся приступы глухоты напоминали о годах молодости, когда она задавалась вопросом: почему это старики туги на ухо? Теперь она, даже лежа рядом с Итаном, она порой не слышала, как он храпит. Впрочем, сегодня ночью слышала хорошо.

Из прихожей доносились шаги, скрипы и шорохи, какие производит всякий, кто старается не наделать шуму. Она часто не спала по ночам и слушала, как он возвращается домой. Знала, кто пришел, и поэтому никак не реагировала. У Дома пенсионеров были свои правила.