Остин Холл - Слепое пятно

Возвращаясь в город на следующее утро, я забрал с собой собаку. То была странная прихоть, послужившая, тем не менее, началом цепи значимых событий. Я всегда был большим любителем собак, а сейчас мне было одиноко. Между псом и его хозяином есть связь. Описать ее невозможно — она уходит корнями вглубь нашей натуры. Мне предстояло еще многое узнать.

Это была австралийская овчарка рыжеватого с черным окраса и от рождения коротким хвостом.

Что за сила кроется за инстинктами? Как далеко она простирается? Я подозревал, что собака будет недосягаема для зловещего притяжения, что не отпускало меня.

К счастью, Джером тоже души в собаках не чаял. Он как раз читал и поднял глаза, когда я вошел, ведя на поводке Куин. Она сразу поняла, что он за человека: когда детектив наклонился погладить ее, она завиляла обрубком хвоста, всем своим видом выражая зарождение горячей привязанности. Джером читал «Эволюцию материи» Лебона. Изучение этой тайны завело детектива в бездонные глубины умозрительных рассуждений; он превратился в сущего эрудита. Поздоровавшись, я отцепил Куин от ошейника и позволил ей свободно осваиваться в доме, пока сам рассказывал о том, что произошло. Детектив отложил книгу и уселся поудобнее. Собака немного подождала, не погладят ли ее еще раз, и, не дождавшись, принялась обнюхивать комнату. В этом, разумеется, не было ничего необычного. Я не обращал на ее действия ни малейшего внимания, а вот детектив — да, и очень пристальное. Пока я излагал ему происшедшие события, он улавливал каждое движение собаки. Внезапно он предупреждающе поднял палец. Я обернулся.

Куин рычала — гортанно и подозрительно. Она стояла примерно в футе от портьер, что отделяли библиотеку от другой комнаты — той самой, где мы потеряли Уотсона и где у Джерома на руках умерла старушка. Она напряглась, выпрямилась, одна передняя лапа вкрадчиво поднята, короткий хвост трубой, шерсть на спине встала дыбом. Низкий рык повторился. Я поймал взгляд Джерома. Это было необычно.

— В чем дело, Куин? — спросил я.

При звуке моего голоса она помахала хвостом и обернулась, после чего шагнула в проем между занавесями. Она успела просунуть туда только голову, после чего отшатнулась. Ее зубы обнажились в оскале.

Она замерла, встревоженная и готовая действовать. Почему-то мне стало от этого не по себе. Она была смелой собакой, ничего не боялась. Детектив подошел к ней и раздвинул шторы. В комнате было пусто. Мы переглянулись. Что она такого почувствовала? Как далеко простираются ее инстинкты? Наши глаза ничего не могли уловить, в отличие от собачьих — ее глаза блестели от ненависти, страха, ужаса; всё ее тело словно окаменело.

— Любопытно, — произнес я и сделал шаг в комнату. Но я не учел собаку. Она с лаем бросилась ко мне, схватила за штанину и потащила назад. Она встала у меня на пути, не прекращая сдавленно, предупреждающе рычать. Но в комнате ничего и никого не было, в этом мы были уверены.

— Уму непостижимо, — сказал детектив. — Откуда она знает? Интересно, а меня остановит?

Он шагнул вперед. Всё повторилось. Она точно так же поймала его и принялась тянуть обратно. Она пыталась оттеснить нас от завесы, и тем сильнее нас туда тянуло. Мы ничего не видели, ничего не чувствовали. Возможно ли, что собаке открыто то, что скрыто от нас? Детектив заговорил первым:

— Выведи ее из комнаты. Отведи в холл и привяжи.

— Что ты задумал?

— Ничего особенного. Я собираюсь осмотреть эту комнату. Нет, я не боюсь. Я буду вполне доволен, если она меня сцапает. Что угодно, лишь бы получить ответы.

Но всё было без толку. Той ночью мы не раз обошли комнату — мы оба. Наши усилия ничего не дали, кроме ощущения жути, сомнений и некоей подспудной притягательной силы, которую мы могли почувствовать, но не постичь. Мы позвали собаку, и она заступила в караул. Она слегка пригнулась, минуя портьеры, настороженная, готовая к бою, не теряющая бдительности на своем почетном посту. С той секунды она уже не покидала его, кроме как по принуждению. Всю ночь мы слышали, как она тихонько сердито ворчит, словно бросая кому-то вызов.

Но это было далеко не всё, что нам предстояло узнать от собаки. Следующую странность первым заметил Джером. Казалось бы, мелочь, но таких чудных мелочей у нас накопился целый ряд. На сей раз дело было в кольце. У Куин была привычка, весьма расхожая среди собак: она лизала мою руку, чтобы выразить свою любовь. В этом ничего такого не было, за исключением того, что она неизменно выбирала левую руку. Детектив заметил это раньше меня. Всегда, при любой возможности, она пыталась лизнуть камень. Мы провели небольшое испытание, чтобы проверить ее. Я надевал кольцо на другую руку, потом держал его в пальцах перед собой — она следовала за ним.