Павел Иевлев - Дело молодых

— Он же не официально здесь. Можно и просто так.

У этого парня вообще странное чувство юмора.

Из УАЗика пришлось вытряхнуть заднюю лавку и превратить его в минигрузовик. Нагрузили железом немилосердно — благо, ехать недалеко, и потихоньку почапали на первой-второй. Гараж практически очистился.

Следуя указаниям Йози, мы двигались по Гаражищу ходами шахматного коня. Продольные проезды сменялись поперечными, мы сворачивали снова и снова — в конце концов, я понял, что выбираться отсюда, если что, придётся долгонько. Это если вообще дорогу найду. Я даже и не думал, что оно такое огромное, Гаражище-то. Ряды гаражей — слившийся в одно перепутанное целое конгломерат множества гаражных кооперативов — разрослись, как плесень в чашке Петри, покрыв собой всё доступное пространство и прихватив ещё немножко недоступного. Сколько их тут, кому они принадлежат — не знает даже БТИ. Абсолютное большинство этих строений имеют призрачный юридический статус, навроде собачьей будки.

Вскоре мы заехали в такие дебри, где более-менее однородные ряды кирпичных блоков сменялись гаражными симулякрами — из ржавого железа, бетонных обломков, жести и чуть ли не фанеры. Автомобильный бидонвилль. Некоторые из них были давно заброшены — ржавые ворота вросли в землю, на проезде успели вырасти кусты, а сквозь крышу одного особо ветхого сооружения из горбыля и рубероида даже проросло дерево.

И вот, в конце концов, добрались. В самом дальнем замшелом углу, где, вопреки квадратно-гнездовой планировке Гаражища, проезды сходились в одну точку звездой, из заросшего кустарником склона котловины вырастал Первогараж. Он выглядел родоначальником Гаражища, точкой, откуда пошла вся отечественная история хранения транспорта в специализированных крытых помещениях. Не уверен, стояла ли в нём когда-нибудь римская квадрига, но паровоз братьев Черепановых смотрелся бы на его фоне легкомысленным новоделом. Из какого сырья это строение было возведено первоначально — уже не угадывалось. Возможно из досок, оставшихся от Ноева Ковчега. Гараж достраивался многократно из чего бог пошлёт, поглощая при этом соседние, раздаваясь вверх и вширь, прирастая надстроечками, пристроечками и будочками. Кирпич, железо, доски и рубероид образовывали причудливые наслоения материалов. Постройка поражала воображение. У неё был такой вид, как будто некий нажравшийся строительного мусора великан присел, спустив штаны, над склоном и, поднатужившись, высрал вот это всё огромной неопрятной кучей, а уже потом результат заселили некие непритязательные существа. Судя по торчащим тут и там трубам, внутри было даже отопление. Я сразу назвал это про себя «Дворец Мусорного Короля».

Нас встречали — сам Его Мусорное Величество Дед Валидол. То ли на звук двигателя вышел, то ли просто так совпало. Одетый в засаленный рабочий халат, в очках на резинке, благоухающий керосином, с руками в масле — но преисполненный достоинства. Подошёл, приобнял Йози, протянул мне запястье для рукопожатия, одобряюще покивал на УАЗик, заглянул через откинутый задний борт, увидел железо, понимающе хмыкнул, прислушался к работе мотора, поморщился, вопросительно глянул на Йози… В общем, театр с пантомимой, да и только. А ведь чего-то им от меня надо… — дошло до меня вдруг. И Валидолу, и Йози, и даже, наверное, Сандеру этому прибабахнутому — всей этой странной компании, которая точно именно компания, а не просто так случайно люди знакомы. Но вида не подал, конечно, — им надо, пусть они и хлопочут.

— Пойдём, пойдём внутрь! — сроду я не видел Валидола таким любезным. — Кофе попьём, поговорим, а ребятки пока сами тут разгрузят.

Я неопределённо пожал плечами. Вообще-то, так дела не делаются, поди докажи потом, что с тебя сгрузили, а что нет. Но, с другой-то стороны, я это на помойку собирался вывозить, и, если бы не Йози, так и вывез бы. Глупо теперь напрягаться.

— Нет-не! — почуял мои сомнения Валидол. — У нас ни гаечки не пропадёт, не волнуйся!

Ну да я и не волновался. Сразу же за воротами я забыл про привезённые железки, потрясённый масштабами происходящего. Конгломерат сросшихся гаражей был превращён в настоящую фабрику по переработке автомобилей. На ямах, на эстакадах, на кустарно сваренных подъёмниках, просто на бетонных полах стояли, лежали и висели старые машины. В основном — советский автопром, конечно: «Жигули», «Москвичи», несколько 24-х «Волг». Но попадались и иномарки образца девяностых: у стены валялся на боку ржавый опелевский «Кадет-универсал» без мотора и передней подвески, а на чурбаках над ямой расположился битый в корму кремовый «Форд-эскорт» с одной неожиданно красной и одной зелёной дверью.