Павел Иевлев - Дело молодых

Криспи попыталась аккуратно освободить руку, чтобы продолжить уборку, но Кройчи сжал локоть сильнее. Девушке стало больно, она поморщилась.

— Чего рожу кривишь? Я вот белобрысой после негра брезгую. Мало ли, может, он заразный какой. Шеф, конечно, тебя трогать не велит, но ты же не против, да? И чего шеф не узнает, то ему и не нужно знать.

Грёмлёнг потащил вниз застёжку комбинезона. Криспи шаг за шагом отстранялась, но вскоре уперлась спиной в стену. Кройчи засопел и сунул руку ей за пазуху, больно прихватив пальцами грудь.

— Ух ты, какая… — забормотал он. — Да стой ты! Стой! Довольна же будешь! Мы, грёмлёнг, только ростом маленькие, зато…

Криспи плохо понимала, что происходит, но ей было неприятно. Она отворачивалась и пыталась уйти, вяло отодвигая его руки.

— Да ладно, — злился грёмлёнг, — брось тряпку! Тряпку брось, дура!

Он вырвал у неё из рук тряпку и бросил на пол.

— Иди сюда, ну! Да что ты будешь делать…

Он попытался окончательно расстегнуть комбинезон, но Криспи выворачивалась, и застёжка выскальзывала у него из рук.

— Эй, а ты что тут делаешь? — Кройчи внезапно остановился и обернулся. Руку он тут же выдернул из-за пазухи у девушки, которая поспешила отодвинуться.

— Ты рехнулась?

В дверях кухни стояла Мерит. Она сутулилась, её завешенное давно нечёсанными волосами лицо было направлено в сторону, но в руке был нож. Здоровенный хищный тесак, которым Карлос разделывал вчера мясо. Криспи помыла его с остальной посудой и оставила сушиться возле водяной бочки, а теперь он у Мерит. И держит она его так, что трусоватый грёмлёнг попятился.

— Эй, ты чего, — неуверенно сказал он, — она сама не против. Правда же, Крис? Просто пообнимались, подумаешь…

Мерит стояла неподвижно и смотрела мимо, но нож в её полусогнутой, выставленной чуть вперед руке как будто жил своей жизнью, неприятно поводя лезвием вправо-влево.

— Всё-всё, ухожу! Ну вас к черту, малахольных! — Кройчи шаг за шагом отступал к задней двери.

— Пусть с вами шеф разбирается, а мне за такое не платят! — крикнул он, выскакивая во двор. — Я ему всё расскажу!

Мерит сделала шаг вперед, положила нож на стол, развернулась и ушла, так ни разу и не взглянув на Криспи. Та застегнула комбинезон, подняла с пола тряпку и продолжила вытирать пыль, почему-то тщательно обходя лежащий на столе клинок.

Выскочили на дорогу, повернули налево и поехали по замусоренному, но твёрдому тракту. «Патр» держал крейсерскую 60, так что я тоже не очень напрягался. Баки полны, все стрелки в нужных положениях, мотор бурчит ровно — что ещё нужно?

Пётр выставил правый локоть в отсутствующее окно (форточки так и ехали в багажнике), левой рукой придерживал ствол автомата и смотрел куда-то в пространство. Ехали молча — в УАЗе довольно шумно, да и настроения не наблюдалось. Я крутил в голове ситуацию с гремлинами — как-то всё выходило криво и не по-людски. С одной стороны, они мной бессовестно манипулировали, так что я теперь, пожалуй, свободен от моральных обязательств. Или нет? Какие тут вообще варианты? Впрочем, я им ничего такого и не обещал — договорённость была лишь донести их сообщение. Сообщение я донёс? Донёс. Остальное — не моя забота. В лоббисты их интересов я не нанимался.

Ничто не мешает мне вернуться, сделать рожу кирпичом и передать ультимативные требования Андрея как есть: мол, сидите тут и не рыпайтесь. Ваше дело — железки кучкой складывать, вот и складывайте. Ну или попросить, чтобы он изложил это письменно. Тогда кирпичность рожи будет особенно уместна: я типа тут вообще ни при чём, ничего не знаю, тут не по-русски, кстати, написано.

Но это с одной стороны. С другой — я так не умею. Кирпичная физиономия у меня выходит неубедительная, а врать получается довольно бездарно. И ещё есть Йози, на которого я обижен. Он наверняка знает больше, чем говорит. Наверное, даже ультиматум этот для него не сюрприз. Нет, я всё понимаю — у него есть свои интересы, есть интересы клана, интересы народа грёмлёнг. Опять же, у него есть своя женщина, и это сам по себе интерес, который может перевесить любые другие. Но это не повод, чтобы вот так меня подставлять. Или повод? Чёрт его знает, но я точно должен буду ему сказать: «Йози, какого хуя?» — и в глаза посмотреть. В зависимости от того, что я там увижу, я и буду поступать дальше. Приняв такое полурешение, я расслабился — пусть всё пока идёт, как идёт.

Между тем, «Патриот» сбросил скорость, а рация зашипела: