Павел Иевлев - Те, кто жив

Коммуна вошла в период равновесия и стабильности. Кадровый голод теперь сохраняли искусственно, сдерживая прирост населения. Совет учёл опыт Альтериона и пытался таким образом не допустить стагнации в обществе. Поддерживал баланс между задачами и средствами их решения так, чтобы каждый коммунар чувствовал себя нужным. И только нехватка операторов мешала развитию — увы, их больше не становилось.

Численность населения с первоначальных двух тысяч увеличилась более чем в десять раз, но и территория приросла несколькими фрагментами, давшими разнообразие ландшафтов, новые ресурсы и, главное, мантисов для Вещества.

Субъект, называющий себя Хранителем (для тебя — Юш, заявлял он Ольге, каждый раз чему-то сильно веселясь, как будто это было понятной только ему, но очень смешной шуткой), объявлялся непредсказуемо и нерегулярно, но всегда удивительно вовремя. Он создавал ментальное давление, которое не переносил никто, кроме Ольги. Его мотивы были неясны, а речи витиеваты, туманны и пересыпаны странными цитатами. Однако скупо выдаваемая им информация всегда оказывалась крайне ценной. Он указывал места, где можно найти ресурсы, информацию и технологии — заботливо припасённые кем-то для кого-то, или просто брошенные и позабытые. Это давало очередной толчок в развитии. Иногда совсем небольшой, но неизменно крайне своевременный.

Ольга не помнила, в какой момент они заметили сокращение числа обитаемых срезов. Сначала перестали приходить проводники-торговцы из одного, потом из другого, третьего… Когда на это обратили внимание, уже более десятка развитых, благополучных, обильно населённых миров оказались пустыми, со следами произошедших там глобальных катастроф. Причины были разными. Где-то разразилась тотальная война, где-то — эпидемия супергриппа, где-то взорвался вулкан, устроив всему срезу полярную ночь, а нескольких случаях так и не смогли понять, что случилось. Число вымерших срезов росло, обитаемый Мультиверсум сжимался, никто не мог понять, что происходит. Коммуна пыталась организовать из проводников нечто вроде сигнальной сети, но это не помогло — выяснилось, что перед коллапсом срез почему-то перестаёт быть доступен. А когда кросс-локусы начинают работать снова — всё уже закончилось. Альтери утверждали, что так бывало и раньше — Мультиверсум становится более «безлюдным». Правда, признавали они, в последние годы процесс ускорился.

Но, в целом, эти тридцать лет вспоминаются как череда побед. Коммуна подтвердила делом «унаследованную» позицию главного регулятора обитаемого Мультиверсума. Её монеты снова стали «золотым стандартом», её приоритет в торговых и политических вопросах не оспаривался, русский язык называли «языком Коммуны» и его знали все, кто связан с проблемами Мультиверсума.

* * *

На рубеже долгожданного полувекового юбилея это благополучие начало сыпаться. Первым тревожным звоночком стала ситуация с приёмными детьми. Нет, с ними самими всё было хорошо. Первое поколение уже обзавелось внуками, стало прочной основой населения и прекрасным трудовым ресурсом. Потребность в работорговцах отпала. Однако, когда программу «приёмных» начали сворачивать, вскрылось неприятное обстоятельство. Оказывается, воровство детей «для Коммуны» превратилось в массовый межсрезовый криминальный бизнес. Появились работорговцы, специализирующиеся исключительно на детях. Они стали буквально бичом обитаемых срезов. Когда Коммуна резко сократила закупки, «лишних» детей начали убивать, и Коммуна получила в Мультиверсуме совершенно людоедскую репутацию. Особенно в Альтерионе, где новая стратегия общественного развития постепенно делала детей гиперценностью.

Через Андрея (опять этот прохиндей оказался в центре событий) нашли наёмника-стрелка. Из-за дефицита операторов, Ольге пришлось выделить своего личного — Марину. Вместе они устроили показательный разгром межсрезовой работорговли, отчасти восстановив доброе имя Коммуны. Доказав свою эффективность, стрелок стал постоянным «внештатным силовиком» Коммуны, специалистом по деликатным операциям. Вытравить работорговлю до конца оказалось невозможно, но беспредельщиков выбили. Постоянно заводились новые, но с ними уже справлялись в рабочем режиме, благо наёмник вскоре нашёл себе проводника среди спасённых детей, и Марина освободилась.

Незадолго до юбилейных торжеств, когда уже начали планировать праздничные мероприятия, Мигель с Олегом наткнулись на очень странный фрагмент. Он чрезвычайно, до множества бытовых деталей, походил на небольшой город из того, ещё доперестроечного, СССР, но были и странные расхождения. Например, таблички с названиями улиц «имени такого-то» украшали никому не известные фамилии, портреты государственных деятелей были незнакомы, а главная площадь была «площадью Мазурина».