Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Просто сесть рядом с Леонидом Львовичем. Просто сесть и пить чай. Разве нужно что-то ещё?.. И дождаться, когда щупальца тумана дотянуться до неё, как и до всех её предшественниц.

Но Рената тащила из себя вопрос той самой лебёдкой — она за этим здесь!

— Что… такое… Слово?..

Ганич сидел там же. И хрустел ванильными печеньями с кремовыми звёздочками, приготовленными Ренатой для несуществующих гостей на праздник не её дочери.

— Это лекарство. Но вот от жизни или для неё — зависит от того, кто его применит.

Снаружи на комнату напирали волны сине-серой хмари. Невидимая преграда не позволяла ей проникнуть, но было чёткое понимание, что это временно. Тот самый страж теперь рвался внутрь.

— Ей нужна помощь, Ренатушка, — Ганич обернулся. Она бы вскрикнула, если б могла — у него не было глаз и носа. Кожа медленно стаивала с лица, оголяя белый череп и черноту внутри него. Он тлел, как недавно одежда на полу. — В прошлый раз я не знал, как поступить. Теперь знаю. Жизнь Дитя под угрозой, Слово убивает, и последний её защитник, — палец указал в бьющуюся снаружи хмарь, — знает это. Сколько мог, он не пускал Слово сюда во второй раз. Но марионетки Процесса, к которым когда-то принадлежал и я, перехитрили. И оно здесь.

По углам проступили серые проплешины, словно бы там безудержно быстро множилась от сырости плесень.

— Где… оно?..

Череп вместо лица выглядел жутко: нижняя челюсть оголилась полностью, а из глазниц на слабеющую женщину взирала тьма.

— На пути к Храму. Нужно догнать моих собратьев! Они не ведают, что творят! Они не видели Дитя, не касались её, и потому не знают, не знают, что в действительности нужно сделать, чтобы Процесс завершился! Мои собратья всех погубят своим незнанием! А я прозрел, да… Жаль, что только сейчас я прозрел! Нужны верные катализаторы! Без катализаторов Дитя станет угрозой всему! И не повторяйте мою ошибку — не тратьте Слово на уничтожение соискателей. Не в них суть, не в них главная угроза! Вторжения на Землю не избежать. Наша планета давно готовит нас к этому через своих марионеток. Мы должны выстоять. Страшно, если Дитя переродится пустым. А так будет, если Инкубатор запустят без двух основных катализаторов. И тогда наступит конец!..

Углы уже клубились рвущимся внутрь туманом, стены темнели, под тлеющими бесцветными обоями набухали фиолетовые вены.

— Он не отпустит тебя в этот раз, Ренатушка. Уходи. Я отвлеку его. Пощадите Дитя, друзья мои! Подарите ей жизнь!

Комнату разметало, и скелет, оставшийся на месте Леонида Львовича, исчез в пасти живого тумана. Он навис на Ренатой, окружил, готовый в следущий миг проглотить и её. Но застыл.

«Ординатор» — в бесполом голосе не могло быть обиды. Но отозвался он не сразу.

Буров покосился на потухшую минуту назад панель реаниматора. Ганич всё. И, судя по всему, на очереди была Рената.

Она выгибалась дугой и роняла на кушетку белую пену. Буров предполагал, что погружение не пройдёт гладко. Спокойный, как скала в шторм, он подошёл к капсуле гибернации и вынул из-за пояса пистолет. Милош спала. Но это неважно.

Похоже, даже через спящую повреждённую ифрит пытался убить их психосервера. Пора с этим кончать. Истукан поднял гордеев, прицелился в милое личико Милославы, и…

— Стой…

Он обернулся. Рената открыла глаза, но всё ещё крючилась в судорогах. Буров посомневался полсекунды. И убрал пистолет.

Её трясло так, словно бы она поднялась не с кушетки в медблоке, а с белой секционной подложки капсулы квантового приёмника. И сейчас её настигали последствия «прыжка», притом все сразу.

Буров укрыл Ренату низолиновым полотном. Пусть посидит, погреется. Спешить некуда. Его помощь сейчас нужнее тут, а подозрение, как доброе вино — обязательно должно вызреть.

— Удачно?

Рената подняла на него мутные глаза. И не понять — то ли кивнула, то ли дёрнулась в очередной раз. Оставлять её одну сейчас нельзя. Мало ли.

Но она настаивала, что всё в порядке. Вскоре Рената поднялась и в задумчивости нетвёрдо прошлась по медблоку, стараясь не смотреть на реаниматор с телом Ганича.

Рассказывать она начала спустя несколько минут. Буров слушал, скрестив на широкой груди руки, как бы нехотя, с предубеждением. Но на самом деле внимательно, стараясь ничего не упустить. Рената тоже старалась. Она понятия не имела, что важно, а что нет, и потому уделяла внимание всему. Вспоминала каждое слово, сказанное Ганичем, и каждую мелочь, увиденную в той квартире.