Никита Калинин - Под сенью исполинов. Том 2 [СИ]

Они взобрались на корни и доползли до ствола. Ближайший «глаз» щурился на высоте метров двух и, в принципе, позволял протиснуться. Ивану так запросто.

Роман подтянулся и заглянул внутрь. Пусто — дупло и дупло. Разве что подобие винтовой лестницы без поручней и со ступеньками-жердочками нанизывало ствол изнутри. Что-то белое они видели выше на пару уровней…

— Давай, — сложил он руки замком и подсадил Ивана.

Парень юркнул внутрь невесомой тенью. А когда туда же втиснулся Роман, цепляясь за протянутые руки, послышался ещё один выстрел. Снайпер не унимался. И подозрительно одинаковыми были интервалы между нажатиями спускового крючка…

Роман огляделся: всюду тот же серый монолит с вкраплениями голубой породы, будто бы это дерево вытянули прямиком из горы. На том уровне, на котором находились они, не было ни намёков на мебель, ни чего бы то ни было подобного. Пусто, как после цыганского табора. И тепло…

Он прожестикулировал Ивану: за мной, наверх, противников, скорее всего, двое. И пошёл первым. Кто ещё, кроме белотелых, мог тут окопаться?..

Ответ пришёл обухом по голове. Точнее — стволом в затылок.

— Там, где ты… учился… я преподавал…

Судя по глазам Ивана, позади стояло по меньшей мере привидение. Третьему тут попросту неоткуда было взяться! Но Роман понял, кто их так легко обвёл вокруг пальца. И медленно повернулся, расставив в стороны руки.

Паренёк с белыми червями дредов смотрел на них по-стариковски снисходительно. В облике юнца стоял полковник Иконников, некогда непререкаемый авторитет и боевой офицер. Шутка ли — заместитель начальника боевой подготовки РИССН! Теперь же неизвестно, кем он был. То ли предателем. То ли преступившим грань, но всё ещё верным присяге воином.

— Сколько вас?..

Безопасники переглянулись. Иван держал его на прицеле, но толку от этого было мало. Хотя, кто знает, как подействует на него протоволна…

— Двое, — спокойно ответил Роман, соображая.

— Это же ты… убил мою Джесс… — улыбка Иконникова — растёкшееся на солнце желе с крупными зефиринами зубов. — Ты тот дурак… который бежит… за Словом!.. О да!.. Старуха мне всё… рассказала!..

— Что ты сделал с Викой?

Тон Иванова заставил аборигена перевести ствол на него.

— Засохни… сосунок…

Роман зыркнул на Ивана, но тот и слова не сказал. Багровый, парень методично покусывал щёку изнутри, а на глазах мутнела нехорошая поволока. Таким его ещё никто не видел.

Иконников вдруг опустил ствол и отшагнул. Его мимика была почти нечеловеческой, полузвериной какой-то, первобытной, но и такая она на раз выдавала его растерянность. Сталисто-серые глаза со странным отблеском блуждали по полу, размазня тупозубой улыбки не сходила с бледного лица; абориген вдруг покачал головой, будто сам себе не верил, и произнёс:

— Это твоя… жена сейчас… ведёт единобожцев… к Храму!.. Твоя жена… Слово!.. Она с ними!.. Старуха Кислых… всё видела!..

Выстрел. И кажется, необъяснимым рикошетом задето сердце. Оно перестало биться, никак не раскроется для нового толчка — незачем.

«Кап… кап…» — стекает с длинных змеиных зубов яд. Пальцы всё туже сжимают рукоятку излучателя, а воображение само рисует, какой бы могла быть дыра от протоволны в хилой груди получеловека.

Нет, врёт. Он врёт.

— Нам стоит… договориться… — абориген произнёс фразу так, если бы повторял её уже великое множество раз. — Думаю вы… знаете, кто я…

— Что. Ты. Сделал. С Викой, — угрожающе неспешно повторил Иван.

— Угомони своего… недоросля… а то…

Абориген не договорил — зуботычина вышла знатной. Иван умело, по-борцовски подшагнул, схватил и ловким движением перекинул находившегося примерно в его весовой категории Иконникова через бедро, взгромоздившись сверху. Но успел только отпнуть автомат и занести кулак.

Каким-то невероятным образом ноги аборигена оказались на шее Ивана, а через миг он уже сам пытался выпутаться из клещей. Роман среагировал поздно. И хорошо. Наверное, это спасло ему жизнь.

Выстрел снёс часть окна, пуля срикошетила и ушла вбок, и только поэтому не угодила ни в кого внутри ребристого дерева. Осколки камня больно посекли щёку, Роман инстинктивно рухнул на тёплый пол. Борцы же замерли в позе сношающихся ужей.

— Отставить!.. — сквозь зубы прошипел Роман, прижимаясь к стене. Ваня нехотя послушался.

Абориген тоже отпустил парня и отполз под самое окно, которое теперь лишилось одного «века». Пыль плавно оседала, играя в голубоватой полутьме разными тонами серого.