Фредерик Каммер-младший - Корабль из ада

— Из-за этого… этого серого порошка? — прошептала Мона. — Из-за такого ничтожного количества?

— Вовсе не ничтожного! — воскликнул Стив. — Реакция происходит на поверхности частицы катализатора. Значит, один грамм вещества разделен на частички радиусов в одну миллионную сантиметра, значит, их общая площадь равняется… равняется примерно 1500 квадратных футов? Ты понимаешь? Тысяча пятьсот квадратных футов производящей кислоту поверхности, и это только из одного грамма! А тут этого порошка тонны, и в городе есть еще подобные центры! К тому же, порошок этот производит кислоту безостановочно! Это ужасно…

— Твои слова звучат, как похвала, друг мой, — раздался позади них насмешливый голос.

Стив и Мона повернулись. В другом конце комнаты стоял улыбающийся Стенгель. В его руке тускло мерцал пистолет.

— Итак, — засмеялся он, — вы все поняли. Я даже почти жалею, что должен сейчас сделать. Но одна-две жизни — какое они имеют значение на фоне массовой гибели? А я, Конрад Стенгель, принесу Отечеству победу, новые земли, новую славу! Теперь никакая нация лавочников не будет стоять между нами и Европой! Ja , возможно, и Америку ожидает та же участь, если «эпидемия», — он опять рассмеялся, — распространится и в этой стране! Но вы раскрыли мой секрет, так что от вас придется избавиться! — Глаза его горели диким фанатичным огнем, когда он поднял пистолет.

Щеки Моны посерели. Она отступила к камину, беспомощно глядя на Стива, руки которого, как она заметила, были заложены за спину и вроде бы что-то скручивали. В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь мерным стуком электронасоса. Стенгель стоял у большого стеклянного шара, в котором уже стало пусто. Еще секунда и…

— Одну минутку, доктор, — сказал Стив, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Я хотел бы удовлетворить свое любопытство, прежде чем умру. Как работает ваш процесс?

Стенгель усмехнулся с тщеславной миной.

— Все просто, мой мальчик, ja , все очень просто. Энергия получается из фиолетового конца спектра солнечного света, так что процесс происходит лишь днем. Кислород и азот вступают в реакцию на поверхности частиц. Таким образом, мы получаем пероксид азота, который, из-за влажности воздуха — лондонские туманы прекрасный носитель, — переходит в окись азота и, вследствие реакции с водой, превращается в азотную кислоту. Что же касается катализатора, то это органическое соединение, в основном, магний с тяжелыми атомами металла на конце длинной углеродной цепочки…

Стив, казалось, не слушал. Он не спускал глаз со стеклянного шара. Мерно гудел двигатель. Мона, с восково-бледным лицом, смутно слышала слова Стенгеля:

— …и теперь вы все знаете, nicht wahrl Я удовлетворил ваше страстное любопытство.

Он снова поднял пистолет. Лицо Стенгеля оставалось бесстрастным и холодным. Стив подался вперед, по лицу его покатился пот, казалось, он чего-то ждал. Палец доктора напрягся на спусковом крючке… Внезапно стеклянный шар издал зловещий треск. Стенгель невольно повернул к нему голову.

— Мона! — резко от волнения выкрикнул Стив, и девушка почувствовала, как его руки схватили ее и бросили на пол.

И тут же помещение содрогнулось от оглушительного взрыва. Стеклянный шар разлетелся на тысячу осколков, засвистевших повсюду, словно шрапнель. Стоящий у шара Стенгель упал на пол, лицо его превратилось в темно-красную, окровавленную маску.

— Стив! — воскликнула Мона, глядя, как он склонился над окровавленной фигурой немецкого доктора. — Что… Что это было?

— Давление. Обычное воздушное давление. — Ловкими пальцами Стив перевязал иссеченное осколками лицо доктора. — Я просто сумел потихоньку перекрыть клапан у меня за спиной, который регулировал поток воздуха в дымоход. Насос нагнетал воздух в шар, а выхода у него не было. Поэтому шар неизбежно должно было разорвать. А теперь… Стив выпрямился, — мы должны найти в бумагах Стенгеля, где находятся центры других зон поражения. Люди из Скотланд-Ярда, пользуясь фильтрами с содой, могут добраться до них и прервать сброс катализатора в атмосферу. А затем предстоит ликвидировать избытки кислоты в воздухе…

— И Лондон будет спасен, — закончила Мона с счастливо сияющими глазами.

(Amazing Stories, 1939 № 4)

ПИТ ХАУЭЛЛ остановился на полпути к гребню небольшого холма, поправил рюкзак и вытер со лба пот. По бокам неровные склоны уходили в пустую долину. Согнутые ветрами эвкалипты напоминали утомленных гигантов, борющихся с ветром на усыпанном камнями склоне горы. Дикая, пустынная местность… на что и надеялся Пит. Пятьдесят недель упорной работы в «Национальных Лабораториях Электричества» наполнили его ненавистью к городам и шумным улицам, камню и стали, электрогенераторов и всему такому прочему. Шел третий день с тех пор, как он вышел из Файеттвилля и четвертый из драгоценных четырнадцати дней отпуска. Пит был так далек от цивилизации, как только мог пожелать самый пылкий приверженец возвращения к природе. Горы, лес, небо… и полный консервов рюкзак за плечами. Но Пит знал, что не успеют закончиться эти две недели, как он уже будет сыт по горло свининой с бобами и станет снова мечтать о городе и «Н. Э. Лабораториях». Но сейчас он с наслаждением упивался запахом сосен, позволяя оживленному горному ветру унести прочь все мысли о ваттах, динамо, и обмотках катушек…