Фредерик Каммер-младший - Корабль из ада

— Ну, ладно, — вызывающе бросил Холден. — А что вы скажете о Дженис Кент? Она-то не родилась в этом мире! Почему же она подчинилась ритму?

— Таково воздействие этой музыки, — нахмурился Ченс. — Постепенно вы бессознательно начинаете подчиняться здешнему ритму.

— Веселенькая перспективка, — буркнул Холден. — Выходит, мы станем такими же, как сатурниане? Ведомые ритмом! Идущие в ногу с ним, не смеющие заговорить из страха, что наши голоса создадут диссонанс. Не улетающие, потому что грохот ракет собьет нас с ритма. — Он погладил челюсть, все больше хмурясь. — Вы…

Непреодолимая волна телепатических приказов заставила их замолчать. За дверью камеры, забранной решеткой, стоял высокий сатурнианин с серебристым мехом, а возле него — Дженис Кент.

Беспомощные, зажатые в тиски ментальной силой сатурнианца, оба мужчины уставились на Дженис. Сатурнианин взял с пояса какую-то трубочку, направил ее на замок двери. Из трубочки в светочувствительную селеновую пластинку ударил багряный луч. Дверь распахнулась. Дженис Кент вошла в камеру и схватила Ченса за запястье.

— Я пришла посмотреть, удобно ли вас устроили, — отбарабанила она пальцами. — Первые несколько дней самые трудные. После этого вы научитесь попадать в ритм. Я останусь пока в этом городе. Мне выделили квартиру на нижнем этаже этого здания… пока вы и ваши люди не перестанут вносить диссонанс. Тогда мы научим вас телепатическому общению и истине ритма жизни. Подчинитесь ритму — и ваша неволя вскоре кончится. Боритесь с ним — и останетесь в тюрьме на более долгий срок. Вскоре я снова приду к вам.

Она отпустила запястье Ченса и вышла из камеры, дергаясь в сложном ритме, как маленькая марионетка. Сатурнианин, все еще держа их неподвижными, поставил на пол большую чашу с фруктами. И только заперев снова дверь камеры, он отпустил их.

— И что же, — пробормотал Холден. — Девушка была первой красавицей Солнечной системы, а кем стала теперь? Роботом, управляемым музыкой! А мы еще рассуждаем о тоталитарных государствах! Да здешнее общество даст им сто очков вперед! Все работают, ходят, живут в одном ритме! Будь проклята эта музыка! — Он отвернулся с мертвенно бледным лицом. — Она добирается уже и до меня! Я чувствую, что каждое движение делаю, подчиняясь ее ритму. Даже говорю, даже дышу! Мы превратимся в таких же роботов, как Дженис! Нужно что-то сделать! Что-то сделать!

— Все просто, Холден, — схватил его за руку Ченс. — Вспомните, нам сказали, что потребуется несколько недель, а мы пробыли здесь всего полтора дня. Мы пока что живем в диссонансе. Можем думать и двигаться. Как захотим, можем бороться с тем, что делает нас роботами. — Он взял миску с фруктами, которые оставил им сатурнианин, миска была из тонкого, чеканного серебра. — Интересно, что он заставил нас стоять неподвижно, когда принес еду.

— Почему бы и нет, — проворчал Холден. — Он просто опасался, что мы набросимся на него.

— Как будто мы вдвоем можем одолеть такого гиганта! Нет, тут нечто большее… Холден! Это — шум! Вспомните, как они вздрогнули, когда мы заговорили. Шум сбивает их с ритма. Ну, знаете, как фальшивая нота в симфонии ударяет вас по нервам. То же самое шум делает с ними. Только в сотни раз хуже! Сатурниане не могут выдерживать помех в их вечном ритме!

— И что? — напряженно спросил Холден. — Мы же не можем шуметь, когда они заставляют нас стоять неподвижно.

— Мы-то не можем, — по угрюмому лицу Ченса промелькнула усмешка. — Но могут они сами. Мистер Холден, может, вы еще сумеете вернуться к управлению вашими акциями!

В КАМЕРЕ до следующего вечера стояла тишина — тишина, нарушаемая лишь постоянной космической музыкой, непреклонно, настойчиво стучащей в одном и том же ритме. Словно бьют гигантским цепом, подумал Ченс. Он посмотрел на Холдена, вяло лежащего на койке. Пальцы финансиста бессознательно барабанили в такт ритму, лицо его было бледным. Неустанный ритм выбил из него весь дух сопротивления. Казалось, он уже готов был сдаться и подчиниться этому ритму.

Ченс внимательно прислушался к ревущей музыке. Эти резкие, пронзительные ноты… он услышал их вчера, как раз перед тем, как появился охранник с едой. И если, как он подозревал, весь день сатурнианин регулировался определенными нотками в вечно повторяющемся хоре, значит, вот-вот появится охранник. Ченс пересек камеру и яростно застряс Холдена.

— Нет! Ну, прекратите, — бормотал финансист. — Вы нарушаете ритм…