Кейт Лаумер: Чума демонов

Мне нужно было убить пару часов. И при этом некоторое время держаться подальше от своего номера, чтобы Джулиус — или любой другой, интересующийся моими перемещениями, — успел найти улики, оставленные там, и перестал сомневаться в моей миссии в Тамбуле.

Тем временем, мне надо было поесть. Я увернулся от протянутой руки безногого попрошайки, сидящего на доске с колесиками, и, толкнув дверь, вошел в прохладное помещение клуба, оформленное в пастельных тонах, где болтовня по громкости соперничала с фоновой музыкой.

В двухуровневой столовой я нашел столик у окна, выходящего на солнечную сторону. Обед был удивительно хорошим, и я задержался над оставшейся половиной бутылки «Шато Ласкомб» урожая девятнадцатого года, смотря, как офицеры противоборствующих армий готовятся идти в бой через час после заката. Они сидели за одними столиками, болтали и смеялись, распивали бренди и курили сигареты. Ярко-зеленая форма Свободного Алжира красиво контрастировала с алыми мундирами Марокканской империи.

Это являлось либо цивилизованным способом вести войну, либо идиотским поведением взрослых людей, — я не был уверен, чем именно. Я перестал обращать на них внимание и посвятил следующий час изучению инструкции Феликса.

Закат уже начал окрашивать небо, когда я вышел из клуба и прошел четыре квартала в направлении «Короля Файсала». У стоявшего напротив шатра шофера в форме, казалось, были проблемы с турбиной. Он с тревожным видом глядел под поднятый капот своего такси. Я прошел мимо него, а также мимо парочки подозрительных бизнесменов, начавших оживленный разговор, как только я приблизился, и замолчавших после того, как я оказался внутри здания.

Там, прислонившись к газетному ларьку, стоял худой, бледный европеец в темном костюме. Он окинул меня быстрым, но внимательным взглядом, таким же ненавязчивым, как левый хук.

У стола, бочкообразный низенький арабский управляющий, косящий под француза, показал глазами в дальний конец стойки. Я подошел к ней и сделал вид, что разглядываю карты бесплатных туров.

Управляющий бочком подошел ко мне, его лицо было покрыто каплями пота.

— Месье — мне нужно вам кое-что сказать… Днем мы застукали человека, обыскивавшего ваш номер. — Голос араба был влажным шепотом, слова будто пузырями выходили через жидкую грязь, а его дыхание мало чем отличалось от речи.

— Конечно, — сказал я, повернувшись к ближайшему оперативнику так, чтобы он легко смог услышать меня. — А как насчет Касбы?

Управляющий поморгал, затем уловил дух происходящего.

— Я бы вызвал полицию, но он убежал…

— Отлично. Я всегда хотел увидеть этих танцовщиц. Это правда, что у них изюм в пупке?

— Тот парень… — Глаза управляющего перекатились в сторону высокого, худого человека, стоящего поблизости и листающего газету с новостями, выглядящую так, словно в нее был завернут его обед. — Он торчит тут весь день. — Шепот стал еще тише. — Мне не нравится его вид.

Я кивнул.

— Вы правы, — громко сказал я. — И он даже не читает, его губы не двигаются.

Газета дернулась, будто человек только что нашел свое имя в некрологе. Я прошагал мимо него, направившись к лифту, подождал, пока человек в темном костюме не пойдет за мной и встанет рядом, затем я немного отошел назад. Он заколебался, потом посмотрел на меня, как будто что-то резко вспомнил, и поспешно ушел. Я быстро вернулся к лифту, повернулся и одарил его любезной улыбкой, которую он не смог вернуть, пока закрывались двери кабинки.

Пока лифт поднимался, я пораскинул мозгами. Клоуны в вестибюле слегка переиграли, чтобы все выглядело правдиво, небольшой вклад управляющего был частью представления на случай, если я не замечу слежку. Джулиус хотел, чтобы я знал, что он не спускает с меня глаз.

Я нажал кнопку и, выйдя этажом ниже своего, дошел до пожарной лестницы. Взяв в ладонь маленький четырехмиллиметровый браунинг, стреляющий дротиками, которые дал мне Северанс, я толкнул стеклянную дверь и поднялся через площадку, заваленную использованными ампулами и фиолетовыми шприцами. В конце плохо освещенного коридора я вышел из тени.

Мой номер находился слева, примерно в середине прохода. Я приложил кольцо-микрофон к двери и наклонился к нему. Я услышал звон воды, капающей из крана в ванне, гул вентилятора и звуки, доносящиеся с улицы — и все.

Я тихо открыл ключом дверь и вошел внутрь, комната была пуста, молчалива и печальна в свете раннего вечера. Ключ к чемодану лежал там, где я его оставил. Я посветил на него ультрафиолетовой ручкой и осмотрел защелки, флуоресцентная пленка, которой я их покрыл, была повреждена.