Кларинда - Когда листья станут золотыми

— Ты бы не ехала на конференцию, — тихонько сказал Кир. — Ты бы сразу к нам.

— Не могла, сынок, — мать потрепала его по голове. — Там такие важные ученые собрались. Был сам профессор Стэнтон.

— Это у которого космофобия, и он даже на Луне ни разу не был? — поинтересовалась Алиса.

— Он, — кивнула Кира. — Да, у него боязнь перелетов, но он остается лучшим на Земле специалистом по строительству в условиях антигравитации. И ему очень хотелось услышать именно личный отчет.

— Специалист, а ни лечить свою фобию, ни признавать ее не хочет. Весь мир знает, что у него боязнь перелетов, а он делает вид, что ничего нет.

— Это не мешает ему быть основным конструктором Лапуты, — мать села на диван. Кир скорехонько устроился рядом с ней.

— Провел бы пару сеансов терапии — сам бы эту Лапуту и посмотрел, и пощупал, и на зуб бы попробовал, — не сдавалась Алиса.

— Он не хочет, — мать откинула волосы со лба. — И давайте я хоть чаю с вами попью. Скромно, отпразднуем, как и двадцать пять лет назад. Тогда тоже не в моде были пышные церемонии… Селезнев, а вот помнишь, что дед твой рассказывал? — Кира заливисто рассмеялась. — Как они с твоей бабушкой и с кучей приятелей-байкеров ехали в загс на мотоциклах по сельской дороге, да еще под «Рамштайн»!

— А «Рамштайн» — это что? — спросил Кир. — Такой самолет сверху летел, да?

— Нет, малыш, — мать пригладила ему челку. — Это была авангардная музыка.

Кир несколько секунд размышлял, что же такого необычного может быть в музыке, что это заслуживало отдельного упоминания, затем решил перевести разговор на более интересующую его тему.

— Мам, а летучий город… Покажешь?

— Конечно, — Кира приподнялась. — Селезнев, транслятор где, не знаешь? Свой я на корабле оставила…

Профессор возвел было глаза к потолку, вспоминая, но его выручил Поля:

— Он сейчас в кабинете Киры Артуровны. Я принесу.

— Не надо, Поля, я сама сбегаю, а ты пока завари чаю, хорошо? Мне ромашки! — вскочила с места Алиса. Когда она вернулась, Кира доставала из браслета кристаллик.

— Только качество не очень, — сказала она извиняющимся тоном. — И к тому же многое вы могли видеть по гиперсвязи.

— Ведь это же ты снимала, сама, — Кир счастливо улыбнулся и придвинулся поближе к матери.

Транслятор включился. В углу комнаты сгустился мрак, исчезла из виду стена с играющими на ней солнечными зайчиками, уютное надувное кресло. В черной бесконечности ярко, много ярче, чем с Земли, сверкали звезды. Вдруг выплыл участок голубовато-белого ореола, а сквозь него ослепительно вспыхнул крошечный осколок далекого светила.

Кира досадливо поморщилась:

— Неудачный ракурс, с наружной орбиты Нептуна. Солнце слепит, ничего не даст разглядеть. Сейчас переключу…

Изображение сменилось. Величаво выплывавший Нептун теперь ярко освещался солнцем. Поверхность планеты приблизилась. Из матово-голубой она превращалась в переливчатую, покрытую разводами облаков. С каждой секундой становилось все заметней, что облака эти движутся. Там, внизу, бушевали ветра, в сравнении с которыми сильнейший земной ураган, сметающий дома и вырывающий с корнем деревья, показался бы легким бризом.

— Сбоит масштаб, отвыкла я от этой модели, — Кира коснулась переключателя. Нептун заполнил весь обзор. В глубине атмосферы отчетливо просматривались темные пятна штормов. Вот один вихрь, с наиболее четкой структурой, выплыл на середину — и вдруг лучи далекого Солнца отразились в блестящей поверхности. Этот шторм был рукотворным.

— Ох ты! — вырвалось у Кира.

Ветра неслись с немыслимой на земле скоростью, стайки облаков мчались, перегоняя друг друга — и среди буйства стихии в стремительном воздушном танце металлической бабочкой порхала Лапута. Летающий город парил в атмосфере Нептуна на антигравитационной подушке. Лапута не нуждалась в солнечной энергии, она черпала внутреннее тепло планеты.

— А внутри, мама? — спросил Кир и снова восторженно вскрикнул — совсем рядом с Лапутой в разрывах метановых туч сверкнула молния, на секунду опутав блестящей паутиной один из куполов летающего города.

— Не бойся, — успокоила его мать. — Там отличная непроницаемость. Молнии нам даже полезны — это энергия. Внутри пока еще много работы, увы.

Изображение вновь сменилось. Но внутренне устройство города, к немалому разочарованию Кира, пока не слишком отличалась от обычных кают и лабораторий внутри космического корабля.

— Это единственный район, который уже благоустроили, — по щелчку пальцев Киры выплыла голограмма почти земного с виду парка. — Ученые ведь тоже хотят нормально отдыхать, а не сидеть в скафандрах, как раки-отшельники в панцирях. Но это уже будет без меня строиться. На той неделе пора приступать к проекту «Бальнибарби». Это на Уране.