Александр Агафонов: В ореоле Лунной радуги

«Научная фантастика трактует проблемы взаимодействия Человека и Вселенной, в самом широком смысле этих понятий. Эти проблемы интересны и важны, хотя, в связи со всеобщим разочарованием в возможностях науки, внимание читательской публики к ним сегодня явно пошло на убыль – в сравнении с началом ХХ века, например. Фэнтези – это современная авторская сказка (в отличие от народной, фольклорной). И НФ, и фэнтези имеют свои блистательные достижения и вершины – „Непобедимый“ Лема, „Штамм АНДРОМЕДА“ Крайтона, сказки Е. Шварца, „31 июля“ Пристли, сам Толкиен, наконец. Но в массе своей обе эти разновидности фантастики представляются мне малоинтересными: НФ – утратила свою изначальную свежесть и своеобычность, а фэнтези превратилась фактически в духовный наркотик – средство уйти из реальной жизни в несуществующие и невозможные миры. Будущее, на мой взгляд, за „реалистической фантастикой“, описывающей реальный мир, лишь искажённый фантастическим допущением. Эта литература сочетает в себе остроту сюжета, могучую игру воображения и жёсткое сцепление с реальностью, без которого, по-моему, художественная литература (то есть рассказ о судьбе человека среди людей) не может существовать по определению».

И о ком говорил Иван Антонович Ефремов, судите сами: (фрагмент беседы И. А. Ефремова с коллегой по перу касательно специфики и значения жанра НФ):

«Видите ли, надо прежде всего договориться о терминах. Научная (это прилагательное в последнее время стали забывать) фантастика призвана экстраполировать развитие знаний, техники, человеческого общества на неограниченное количество лет в грядущее. Призвана будить воображение молодёжи, готовить её к парадоксальным открытиям современной науки… Теперь же многие используют фантастику как литературный приём для построения сатирических произведений… Я не против юмора, но писатель, прежде всего, должен выдавать новую информацию. Если же он топчется на месте, варьирует без конца одну и ту же расхожую мысль, множит слова, а не идеи, стремится каким-нибудь вывертом ошарашить читателя – это не писатель».

(Ефремов, понятно, здесь имеет в виду писателя-фантаста).

Борис Натанович так отзывается [здесь и далее – теперь уже, увы, в прошедшем времени] о Ефремове:

«Это был воистину „матёрый человечище“ – гигант мысли, великий эрудит, блистательный рассказчик и бесстрашный боец. Он был подлинным лидером фантастики 60-х, пролагателем новых путей и защитником всего нового. Конечно, писателем он был неважным, да он и сам не претендовал особо на это звание – считал себя в первую очередь философом, мечтал писать трактаты и „Диалоги“ в манере древних…»

Не буду продолжать цитировать далее его отзыв – о тех, кто относит себя к продолжателям школы Ефремова. Замечу лишь, что Борис Натанович явно несправедлив к ним, так как творчество таковых писателей вполне отвечает обозначенному Иваном Антоновичем призванию.

Судя по множеству текстов и высказываний последних двух десятилетий, Борис Натанович полагает, что наилучшее – из возможных при нынешнем «среднестатистическом» уровне нравственного совершенства человека – общество создано в США. В связи с этим уместно обратить внимание и на следующее:

«А как с этим вопросом обстоят дела в США – в стране, где жанр НФ развивается наиболее интенсивно? А там, оказывается, это не вопрос. Там (в США и в других англоязычных странах) научная фантастика называется… «научной фантастикой» и никаких покушений на прилагательное не происходит. Вот русская транскрипция англоязычных эквивалентов названия жанра НФ: «сайенс фикшн», «сайенс фэнтэзи», «фэнтасайенс». А «просто» фантастика там называется «фэнтэзи», и этим названием характеризуется та литературная фантастика, которой ровным счётом нет никакого дела до научного аспекта достижений современной автору цивилизации. Серьёзная разница!

Если учесть, что США, Канада, Великобритания представляют собой территориальные средоточия наиболее высокой компьютеризации общества, наиболее передовой технологии и наиболее наукоёмких производств, то, может быть, нам стоило бы перенять особенности их отношений к жанру НФ и прекратить попытки вытравить из его названия очень существенное прилагательное? Кстати, период этих попыток удивительно точно совпал с периодом нашего удручающего отставания в области научных открытий, научной прогностики, научно-технических новых идей».